Строгий господин ищет послушную рабыню до сорока лет. Возможна материальная поддержка , подчинение, знакомство, порка

Она стояла здесь уже тридцать минут. Стрелка Васильевского острова - некомфортное место для ожидания. Красиво - да, но только не в том случае, если стоишь под ледяными порывами ветра с Невы и не пытаешься судорожно прикрыться от моросящего дождя. 


- Когда же он придет? - спрашивала себя Марина уже в сотый раз- Ну, когда же? И сколько я еще могу тут топтаться? 


Теперь женщина была уже совершенно уверена в том, что Николай специально назначил ей именно это место для встречи: знал, что опоздает и что ей придется помучиться здесь под дождем и ветром...


Ну да, все правильно. Ведь она сама ему позвонила. Долго сидела над этим злосчастным объявлением в газете, а потом взяла да и набравшись смелости, позвонила.

"Строгий господин ищет послушную рабыню до сорока лет. Возможна материальная поддержка". 

Вот что заставило Марину вздрогнуть над газетой. Она много раз перечитывала скупые и столь выразительные слова, а во всем теле разливался томительный страх и какое-то щемящее чувство обреченности — она может стать этой самой "послушной рабыней"...


Уже больше года она одна. Муж ушел к другой, оставил Марину с пятнадцатилетней дочкой на руках. Хорошо хоть, что оставил двухкомнатную квартирку, не пришлось размениваться. Ну, и что из этого? Денег отчаянно не хватает, бухгалтером в институте много не заработаешь. К тому же девочке нужно хорошее питание, а все стоит денег. Для дочери Марина ничего не жалела, но самой ей оставалось очень немного - питаешься чуть ли не впроголодь, почти все время на одной каше. Это уж не говоря об одежде... Да, материальная поддержка очень бы не помешала.


Еще эти сны. Проклятые сны. Через месяц после ухода мужа, они становились все более частыми и теперь каждую ночь мучили Марину. Какой одинокой женщине незнакомы эти постыдные сны, после которых встаешь утром вся мокрая, с трясущимися руками, тяжелой головой и ощущением пережитого позора? Ей снились мужчины: знакомые и незнакомые, высокие и низенькие, блондины и брюнеты... Все они приходили в снах и властно требовали ее тела, а она, Марина, послушно выполняла их прихоти и желания.


"Строгий господин"..."Послушная рабыня"... Боже, да это же немыслимо. Разве такое бывает в реальной жизни? Газетное объявление стояло перед глазами.


Этот первый телефонный разговор врезался Марине в память. Воспоминания о стыде не давали покоя, заставляли сладко и беспомощно содрогаться.


— Сколько тебе лет? — спросил мужчина на том конце провода, когда она позвонила и назвала свое имя.

— Т-тридцать пять, — запинаясь от волнения, сказала Марина.

Никогда еще ей не приходилось так откровенно предлагать себя незнакомому мужчине.

— Тридцать пять? — медленно, как бы раздумывая, повторил он.


Потом последовало долгое молчание. Кровь бросилась Марине от волнения в голову, она почувстсовала, что вот-вот зарыдает от унижения.

— Но я очень хорошо сохранилась — пробормотала она, — Все говорят я выгляжу гораздо моложе своих лет. У меня стройная фигура, и свежая кожа...

Она осеклась и умолкла.

— Опиши себя, — нетерпеливо потребовал незнакомец. — Как ты сказала, тебя зовут?
— Марина, — выдавила из себя женщина, горя от стыда. — Мой рост сто шестьдесят семь, светлая шатенка, волосы до плеч...
— Да нет, — с досадой прервал ее лепет мужчина.

— Ты что, никогда не бывала рабыней? Меня интересует, приятно ли тебя трахать... Объем груди, бедер, мягкая ли у тебя задница. А соски большие? Ну, и так далее. Поняла?


Марина поняла. Можно считать этими вопросами ей впервые указали на ее будущее положение. Дрожащим голосом она доложила о своих размерах, после чего мужчина хмыкнул и сказал:


— Ну хорошо. Надо на тебя посмотреть. Может быть, я и захочу тебя попробовать. Жди меня завтра у Ростральной колонны в три часа. Я могу опоздать, но ты не уходи — жди своего господина. Ясно?



И вот теперь Марина топчется здесь вот уже сорок минут. Вместе с досадой на долгое ожидание, она больше всего с тревогой думала как жалко будет выглядеть перед мужчиной, когда он наконец придет и увидит ее. Собираясь на свидание, Марина старалась одеться понаряднее, выбирая из своего скудного гадероба то, что показалось ей, может понравиться Николаю. Нечем было особенно соблазнить его: единственная красивая блузка лимонного цвета и старая черная юбка чуть выше колен — вот и все, а их как ни наглаживай, впечатления не произведет. Как старательно ни начищала Марина свои старые стоптанные сапоги, они не стали красивее. Она накрасилась поярче — против обычного положила побольше теней на веки, удлинила ресницы, чтобы глаза стали выразительнее, и накрасила губы самой яркой помадой. Теперь, под безжалостными струями дождя косметика потекла, и это подавляло женщину больше всего.

— Боже, он увидит меня с растекшейся тушью, - с отчаянием думала она, пальцами поправляя макияж, - И ресницы тоже потекли...

Она представляла себе, какой предстанет сейчас перед своим будущим господином — съежившаяся под ледяным ветром фигурка, нелепо накрашенная, продрогшая...

Марина вдруг вспомнила, что даже не узнала возраст мужчины. А что, если придет юнец? Совсем мальчишка, сопляк? Увильнуть не удастся, она ведь сама предложила себя. Так что же? Неужели она попадет в руки к какому-нибудь наглому юнцу? О, Боже, это было бы непереносимо.

Он появился, наконец: высокого роста, с широкими плечами и насмешливо-оценивающим взглядом сверху вниз. Видно было, что Николаю не впервой разглядывать таких вот несчастных молодых теток, предлагающих себя ему. Лет сорока, уверенный в себе, довольный жизнью и барственный, он явно наслаждался смущением Марины, ее робостью и страхом.

— Мы поедем к тебе, — твердо сказал этот рослый красавец, взяв задрожавшую Марину за руку:

— Ты ведь сказала, что живешь одна, с дочкой. Дочки сейчас нет дома? 

— Нет, она в лагере, — пролепетала женщина, растерявшись.
— Ну вот, и хорошо, — заметил удовлетворенно Николай, — Только сначала зайдем посидеть в кафе, познакомимся поближе.Пойдем, тут недалеко.

Кафе действительно оказалось неподалеку, народу там было мало и Марина с мужчиной устроились за столиком в уголке небольшого зала. Заказывая два бокала вина, николай спросил:

— А ты знаешь, что значит — быть рабыней? Помнишь, что я написал в объявлении?

— Что вы — строгий господин? — уточнила Марина, опустив глаза.

— Ну да, — усмехнулся Николай, — Ты сможешь выдерживать порку каждый день?

Марина вздрогнула, Как ни готовила она себя к тому, что должно случиться, слова мужчины заставили ее содрогнуться.

— Вы будете меня бить? — чуть слышно переспросила она.

Мужчина засмеялся и отхлебнул вина из бокала. Потом рука его под столиком нашла коленку Марины и легла на нее.

— Я буду бить тебя, как последнюю сучку, — негромко сказал он. — Ты будешь визжать от боли и плакать.

— Даже если я ни в чем не буду виновата? — севшим от волнения голосом спросила женщина, невольно сжимаясь в комок.

Ей уже казалось, что тело ее заныло от предстоящих мучений...

— Конечно, — ответил Николай, явно находя удовольствие в испуге женщины. — За провинности наказание будет гораздо строже. Ежедневная порка — это мое условие.

Сначала — до ласк, а затем — после.

— Разве я смогу это выдержать? — пролепетала Марина.

— Главное, что ты согласна на это заранее, — хмыкнул Николай и его рука на коленке стала тверже. — Скажи, ты согласна?

Уже на лестнице, когда они поднимались к ней в квартиру, Николай вдруг навалился плечом и прижал Марину к стене. Его рука внезапно проникла под пальто и нашупав край юбки, резко двинулась наверх, задирая подол. Сжимаясь от стыда женщина, молчала и только дышала часто и тяжело. 
Как это? — вдруг удивился он, с возмущением глядя в лицо Марины, от стыда опустившей глаза к полу:

— Ты явилась в колготках и трусах? Посмела прийти на свидание к господину во всей этой дряни?

Он ударил ее ладонью по лицу — не слишком сильно, но больно и неожиданно. Звук пощечины гулко разнесся по лестнице. Оцепеневшая от обиды Марина задрожала всем телом. Ей даже не могло прийти в голову, что наличие нижнего белья вдруг так взбесит ее нового знакомого.

— Что ты молчишь? — прервал молчание Николай. — Ты провинилась с самого начала. Ты что, совсем не уважаешь своего господина, раз явилась к нему в трусах и колготках?

— Простите — убито пробормотала женщина, все еще тяжело дыша и не смея поднять глаза:

— Простите меня, я же не знала...

—Сними их немедленно, — приказал Николай — Здесь. Сейчас же. Слышишь?

Марина была ошеломлена. Требовательный властный голос будто завораживал ее, лишал воли. Трясущимися руками она расстегнула пальто, и забравшись руками себе под юбку, стащила вниз колготки с трусами.

— Ниже — произнес мужчина — До колен спусти. Пусть болтаются на сапогах.

Это требование заставило женщину вскинуть лицо к Николаю. 

— Но как же? — испуганно спросила она, и голос ее сорвался:
— Как же я так пойду? Вдруг увидят?

Она с ужасом представила себе, как пойдет сейчас по лестнице к себе в квартиру в таком вот виде и ей встретится кто-нибудь из соседей...

Мужчина был неумолим. Резко повернувшись, он один стал подниматься наверх, и Марина волей-неволей двинулась следом, чуть не плача от обиды. Идти быстро она не могла — спущенные трусы с колготками путались в ногах, заставляя семенить мелкими шажками. 

В прихожей Марина облегченно вздохнула — на лестнице пронесло, ей никто не встретился. Теперь она уже легко стащила сапоги, а затем и нижнее белье. Николай же скинув с себя куртку и шарф, сразу по хозяйски прошел в комнату и сел в кресло. От его ботинок на полу и ковре остались грязные следы, но Марина не посмела ничего ему сказать. 

— Принеси мне кофе, — сказал мужчина, вытаскивая пачку сигарет и закуривая:
— Только поживее. Вообще привыкай шевелиться быстро, поняла?

Марина трясущимися руками готовила для гостя кофе, в ее голове метались сразу несколько мыслей, а в сердце — несколько чувств. Она чувствовала, что встретила настоящего господина — властного, твердого, даже жесткого. О, он сумеет поставить ее на место, Да что там — уже сумел. А сумеет ли она сама привыкнуть к новой роли? Не сломается ли? Да и вообще — готова ли она к такой жизни, того ли она хотела?

Сорок минут на холоде в ожидании, потом пощечины и необходимость снять с себя белье прямо на лестнице... А теперь в ее квартире расположился мужчина, которому она сейчас как служанка понесет кофе. Ее щека уже горит от пощечины, ее зад уже голый под юбкой. Что же будет дальше? 

— Поставь вот здесь, — приказал Николай, когда женщина влетела в комнату с чашечкой в руках. — И иди сюда. Надо тебя поближе рассмотреть.

Он вытянул вперед руку и крепко схватив Марину за голую коленку, притянул к себе. Рука его быстро и властно скользнула наверх и цепкие пальцы схватили волосы на лобке, женщина чуть слышно охнула. Лицо ее было багровым от стыда и от ощущения собственной беспомощности.

Она стояла перед мужчиной, чувствуя как его палец медленно проникает в нее...

За первым пальцем последовал и второй. Мужчина наощупь раздвинул внешние половые губы и проникал все глубже, так что от этого Марина сьежилась всем телом и задрожала. Уже год у нее не было мужчины, и теперь она испытывала странно-смешанные ощущения: было стыдно, страшно и сладко одновременно... 

— Что ты стоишь как засватанная? — вдруг раздраженно сказал Николай:
— Не видишь что ли, мне неудобно. Юбку задери повыше и ноги расставь. Да нет, выше... Еще выше. И ноги шире. Вот так, теперь хорошо. 

В этот момент Марина не выдержала и в первый раз застонала. По ее телу пробежала судорога и она изогнулась в талии, зажмурившись и запрокинув голову. Уже вся ладонь мужчины находилась в ней — это было невыносимо... Она стояла, держа обеими руками поднятую до талии юбку, ее дрожащие ноги были широко расставлены. 

— А, ты уже почти готова, — засмеялся Николай, увидев состояние женщины:
— Уже потекла. Ну что ж, давай посмотрим, как ты умеешь работать ртом.

Он вытащил из женщины руку, и несколько секунд Марина приходила в себя — она не могла понять, было ей хорошо или плохо, и что вообще с ней происходит. Но, как оказалось, медлить было нельзя... 

Николай встал на ноги и тотчас же голова Марины мотнулась в сторону от сильной оплеухи. 

— Ты что, не поняла, сучка? — грубо спросил мужчина, — Кажется, я тебе ясно сказал. Что ты должна сейчас делать?
— Работать ртом, — пробормотала Марина, вспомнив последние слова своего нового повелителя, за что тотчас же получила вторую оплеуху — по другой щеке.

— Ты должна отсосать у меня, — смачно произнес Николай, с презрением глядя на сжавшуюся перед ним женщину:

— Поняла, как нужно говорить? Твой господин разрешил тебе отсосать у него твоим поганым ртом. Теперь запомнила? Повтори.

От волнения в горле женщины встал комок, она задохнулась от унижения. Так вот что ее ждет, вот на что она подписалась, согласившись стать рабыней. Об унижении она раньше не думала, не представляла себе, а теперь уж обратного пути, кажется, нет. Или есть? Да нет, какой уж тут обратный путь, когда стоишь вся мокрая с задранной юбкой...

Багровое от стыда лицо Марины было влажным — ведь мужчина бил ее по щекам той самой рукой, которую только что вытащил из ее потекшего влагалища...
После очередной звонкой оплеухи ноги женщины подкосились и она встала на колени. 

— Я должна, — пробормотала она обреченно, опустив голову в пол, - Я должна... Должна от... от... отсосать у вас.

Она произнесла это заикаясь, подавленная, и в голосе ее звучали слезы. Так вот каково быть рабыней!

Марина уже потянулась к торчащему перед ней громадному члену Николая. Ей хотелось скорее заглотить его, ощутить в себе эту крепкую мужскую плоть. Хотелось прервать это словесное мучительство, когда она вынуждена была сама оскорблять себя... 

— Ты сказала не все, - раздался над ней голос Николая. — Скажи все как положено, до конца.

Ей предстояло унизиться до конца, мужчина требовал от нее именно этого. Теперь Марина не могла больше сдерживаться, ее глаза были устремлены только на вожделенный и казавшийся спасительным член. 

— Я должна отсосать у вас — повторила она снова дрожавшим голосом, — Моим поганым ртом... 

Произнеся это, она заплакала. Стояла на коленях перед мужчиной и плакала, давилась слезами унижения. Ей хотелось сказать, что у нее совсем не поганый рот, что ротик у нее красивый и ласковый, Что губки нежные, а язычок проворный. Что собираясь на встречу, она дважды почистила зубки самой ароматной пастой, а губы накрасила специально купленной французской помадой. Она ведь думала, что будет целоваться...

Сосала она долго, елозила коленками по полу. Сначала Николай сидел в кресле и молчал, а голова Марины ритмично поднималась и опускалась. Член скользил во рту, иногда доставая до самого горла, так что на глазах у Марины выступали новые слезы.

Потом Николай положил свою руку ей на затылок и стал регулировать ее движения — то быстрее, то медленнее

Женщина была уже сильно возбуждена, ее тело начало трепетать от предчувствия близко подступившего оргазма, когда господин внезапно выдернул из ее рта свой член и встал из кресла. 

— Разогрелась? — спросил он насмешливо, бросив взгляд на ее пылающие щеки:
— Теперь ты готова принять наказание. Свое первое наказание. Ты ведь посмела явиться ко мне в нижнем белье.
— Но я ведь не знала... — попыталась вновь возразить Марина, однако Николай прервал ее:
— Встань на четвереньки и подними повыше свой зад. Вот так, оттопырь его.

Краем глаза Марина видела, как Николай взял со стула положенный туда тубус и вытащил оттуда длинный и хлесткий прут. Он был совсем свежий - видимо, мужчина срезал его с дерева в парке перед тем, как прийти на свидание.

Николай несколько раз взмахнул прутом в воздухе, и женщина со страхом услышала свист...

Ей было невыносимо стоять на четвереньках с голой попой, и в какой-то момент Марина взмолилась:

— Может быть, не надо...

Договорить не успела, задохнулась от боли — первый удар прута обрушился на ее задницу. Затем последовал второй, потом — третий, четвертый.

Николай бил изо всех сил, не щадя подставленной ему для экзекуции попки.

Удары сыпались один за другим, частые и дробные — мужчина сек деловито, с оттяжкой. Первые несколько раз Марина от неожиданности громко вскрикнула, настолько ослепительно-пронзительной была боль. Потом как бы смирилась невольно, вошла в ритм ударов. Стиснула зубы, умолкла и опустив голову, только дышала тяжело. Обеими руками женщина упиралась в пол и не могла стирать текущие по лицу слезы. Тут была и боль и обида — незнакомый мужчина порет ее в ее же квартире, а она стоит перед ним раком и плачет. Что за жалкое зрелище!

Бил он долго. Несколько раз Марина не выдерживала и пыталась умолять о пощаде. 

— Прошу вас, хватит — стонала она. — Не надо больше! Я буду послушной, клянусь вам...

Она вспотела, коленки разьезжались по полу в стороны, от долгого напряженного стояния на карачках затекла спина... 

— Сколько это может продолжаться? Как долго еще ее будут бить? – 

Она буквально выла от боли и отчаяния. 

- Ой-о-о-о! Ох! Уу-у-у! Не надо, прошу! — хрипло выкрикивала она.

Вдруг Николай остановился, удары прекратились. 

— Так ты не будешь больше носить нижнее белье? — строго спросил он сверху.
— Не бу-уду, — прорыдала в ответ Марина, корчась перед своим господином от боли и стыда, — Не бу-уду... Не бейте меня больше... 

Ей было безумно стыдно за себя. Марина будто в зеркале видела себя со стороны — взрослую еще красивую женщину, стоящую на четвереньках с закинутой на спину юбкой, и подставившую оголенный белый зад, уже исполосованный следами жестокой порки... И этот незнакомый мужчина, уже ставший вдруг ее господином — он видит ее! Как униженно просит она не бить ее больше!

Николай зашел спереди, и она снова увидела перед своим лицом его огромный член. 

— Можешь опять пососать, — сказал он, и к своему изумлению, Марина вдруг почувствовала, что страшно возбуждена и на самом деле только и ждала этих слов. Ее напоротый зад горел и зудел, все тело онемело, но изнутри будто поднималась неудержимая волна сладострастия. 

— Вы больше не будете меня бить? — непроизвольно спросила женщина, подняв к своему господину залитое слезами лицо.

Она жалко улыбнулась. Может быть, он пожалеет ее сейчас? 

— Конечно, буду, — отрезал Николай, — И нечего об этом говорить. Соси. Ты ведь хочешь отсосать? 

— Хочу, — вдруг робко и жалобно улыбнулась Марина сквозь слезы.

Она придвинулась ближе и обхватив руками бедра своего господина, приняла его член в свой ротик. На этот раз ее наслаждение было коротким — очень скоро мужчина извергся в нее и слегка оттолкнул, как только Марина проглотила сперму. Он сел в кресло, а Марина осталась стоять на коленях с блуждающим взором и мокрыми от спермы губами. 

— Что ты теперь должна сказать? — послышался его размеренный и неторопливый голос. 

На этот раз Марина уже многое поняла и была готова правильно ответить. 

— Спасибо, — прошептала она.