Интересные темы:

Наши друзья:

Официальный аккаунт в Twitter: twitter.com/4allforum, подпишитесь или сохраните адрес, чтобы быть в курсе если возникнут проблемы с форумом.

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

Секс форум > Форум о сексе > Эротические рассказы

4 страниц

1 2 3 > »

Солнце светит всем

Опции

DeMonica

3.3.2018, 16:33

Сообщение #1

Секс-диктатор
Иконка группы

Группа: Активные форумчане
Сообщений: 3153
Регистрация: 25.5.2008
Из: Москва
Пользователь №: 83440
Спасибо сказали: 1920 раз

Пол: Женщина

Репутация:

322

Резво играйте, рабы – но помните – только играйте:
Будут всего на пять дней спрятаны плети и розги мои.
Марк Валерий Марциал

Пролог
– Боги покинули меня и мою семью! – Тит Помпоний Флакк ощущал скуку и тяжесть. – Зачем я выпил столько вина?! Было так хорошо, а теперь – хуже не придумать!
Сенатор ощутил смертельную тоску, которая наваливалась на него каждый раз, когда он пытался понять свою сегодняшнюю жизнь. Сейчас никто не узнал бы в этом одутловатом, стремительно жиреющем мужчине одного из бывших первых лиц империи.
«Вот и выступай в сенате против воздержания, – подумал он, с омерзением посмотрев на свое не по годам постаревшее тело. – Меня, потомка древнейшего роднерского рода, отстегали крапивой, как мальчишку, как школьника! А приговор суда?! Мне, сенатору, культурному человеку, привыкшему к благам цивилизации, придется жить в заброшенной, ветхой вилле в сырой, холодной колонии в самом дальнем уголке страны! Всё и эту бронзовую ванну придется оставить, и довольствоваться деревянным корытом! Корытом, годным разве что для простолюдинов и рабов!»
Тело сенатора чесалось и зудело в самых неожиданных местах, напоминая о расправе в секретной комнате на задворках Форума. Вроде бы, прошло все тайно, а стыда – не оберешься! Перед собою – прежде всего…
Голова болела от выпитого вина и мыслей, кусающих совесть гораздо больнее, чем крапива. Чему удивляться? Все, что он сделал – пьянствовал и с пьяных глаз разболтал то, что каждый и так знал: страстную влюбленность императрицы в Спарса – возничего колесницы.
«Впрочем, кто сейчас не болтает?»
Ему еще была оказана честь: крапива была из императорского сада…
Был для высылки и более серьезный повод: его долги! Хотя никто не посмел бы предъявить сразу все векселя, если бы не было этих затруднений с имперской секретной службой…
«Говорил мне вольноотпущенник Циннамус, вкладывай деньги в наши с Тораксом предприятия! А я не слушал! Гордыня обуяла! Что может посоветовать сенатору хорошего бывший раб? Чванливый дурак! Теперь мне предписано судом покинуть столицу, а Торакс, компаньон Циннамуса и тоже (вот ведь насмешка Фортуны!) мой бывший раб пакует мои вещи! Дожил! Мои вольноотпущенники теперь пользуются в столице уважением большим, чем я! Впрочем, Торакс помог, вызволил меня из секретной службы и даже купил снисхождение императора!»
Ход печальных мыслей Тита Помпония Флакка прервала молоденькая рабыня, одетая лишь в одну набедренную повязку.
– Господин, Ваша ванна готова! – девушка, раскрасневшись и улыбаясь, поставила на пол ведра с водой.
«Гадкие откупщики! Вольноотпущенники! Будь проклят тот день, когда вы получили свободу! Меня почтенного, уважаемого всеми сенатора довели до порки и позорной ссылки! Вместо привычного старого вина мне придется пить всякую гадость, как его… Пи-и-иво!
А рабыни мои?! Даже эту малышку-купальщицу, еще нераспечатанную, придется продать за долги! А какие девки в Приграничье? Лучше не думать! Конечно, есть любители и грубой деревенской ласки, но где я возьму там такую промасленную, ухоженную, покорную и, в то же время, такую умелую?»
Он посмотрел на вытянувшуюся в струнку, закинувшую руки за голову, ожидавшую его приказаний рабыню. Два металлических кольца блестели у нее между ног, напоминая о Сении – жене.
«Как некстати! Ревнивая потаскушка! Во всех его злоключениях единственный положительный момент – они, наконец, расстанутся, и Сения перестанет отравлять ему жизнь своим существованием!
Надо же дойти до такой женской вредности: вешать на нижние губки девственницам кольца, чтобы жаждавшие их мужчины, и в первую очередь, конечно, он – ее муж, не получили товар без должного выкупа! Мерзкая тварь! Ее бы высечь крапивою и отправить на границу в заброшенную виллу! Вот заплясала бы!!!»
«Эгла, рабыня для ванны», как было записано в реестре имущества ее господина, от природы имела смуглую кожу, и личико с прямым римским носом, обрамленное белокурыми волосами. Хотя она была немного малорослой для своих пятнадцати лет, тело ее было крепким и закаленным от изнурительной работы: стараниями Сении рабы в доме не сидели без дела, к тому же для ванн приходилось таскать огромное количество воды.
«Масло и ошейник! Что еще нужно такой ей для счастья? Кормят у меня рабов неплохо! Это же не скудный паек приграничья! Масло для тела выдают! Однако, как она смеет улыбаться, когда у меня такая тоска?..»
Причина, по которой Эгла не могла удержаться от улыбки, была по-житейски проста: раб Аспер, ждущий на этой неделе освобождения, обещал выкупить ее и сделать своей женой! Еще немного и опостылевшее житье в доме Флакка навсегда останется в прошлом, и – кузнец снимет эти ужасное кольца!
Сегодня она купает своего господина в ванне в последний раз!
– Подойди сюда, – приказал сенатор, и, кряхтя, с удовольствием, влепил Эгле пару увесистых пощечин. Голова «рабыни для ванной» мотнулась несколько раз из стороны в сторону, щеки заалели, улыбка сошла с ее лица, но все равно, что-то неуловимо изменилось в ее облике, раздражая сенатора. Последний раз…
«Еще не так давно я мог бы кормить кредиторов обещаниями неопределенно долго. Однако едва стало известно, что звезды изменили мне, и покровительство императора сменилось откровенной враждебностью, кредиторы тут же слетелись как мухи на мед. Как еще недавно они раболепствовали! Ползали у моих ног! Предлагали деньги в долг, улыбались, протягивали увесистые кошельки! Теперь же требуют полной и безотлагательной выплаты!»
Мысли о кредиторах довели экс-сенатора до бешенства. А тут еще эта, девка, смеющая так некстати улыбаться…
– Неси розги!
«Противные бытовые обязанности! Когда они кончатся?! – он знал, что сейчас будет, и не собирался облегчать участь своей рабыни только за ее юность и красоту.
Эгла вынула несколько прутьев из высокой амфоры с водой, стоявшей в углу комнаты. Опыт (а она родилась в этом доме, и знала вкус розог с детства) подсказывал ей, что надежды на спасение тела от жгучих ударов нет.
– Готовься, – сенатор посмотрел на рабыню, – в позу!
Отбросив набедренную повязку в сторону, Эгла повернулась к нему спиной, слегка согнулась и уперлась ладонями в коленках. Эта «поза смирения» использовалась в доме Флакка для не слишком строгого воспитания. Была в подвале и деревянная кобыла, а во дворе П-образная виселица, куда приводили сильно провинившихся, не только на казнь, но и на убойную порку кнутом.
Наказанных после подвала и виселицы чаще всего уносили на рогожках. Почти все они умирали. Эгла знала об этом, и очень боялась такой участи.
– Наклонись! Ноги шире! – она как могла, приготовилась к первой встрече с розгой. – Замри и не шевелись, если не хочешь добавки! – Флакк погладил прутом ее округлые небольшие ягодички с нежной, персиковой кожей. Эта мягкость была загадкой для Эглы. Сколько раз кожа сходила с ее зада и всегда иссеченные места зарастали новой, такой же младенчески-пуховой!
– Будет тебе воспитательная дюжина! – сенатор размахнулся и опустил прут на вздрагивающее тело, стараясь вместе с ударом вымесить на несчастной рабыне всю свою злость, всю свою безысходную тоску.
Эгла задохнулась от обжигающей боли, но сохранила полное безмолвие. Порка едва началась, а господин (и она это тоже хорошо знала!) за излишние вопли обязательно всыплет дополнительно. К тому же, что такое «воспитательная дюжина»? Как взрослые рабыни говорят: «Комара на заднице раздавить!».
Белая полоса пересекла ягодицы, но быстро набухла, приобрела темно-красный цвет, а по краям рубца образовались пурпурные ссадинки. «У господина крепкая рука!» – успела подумать Эгла.
Смиренно приняла новый удар, но не сдержалась и застонала.
Новый удар заставил Эглу жалобно взвыть.
Очарование ранней юности выводило сенатора из себя. Эта с ног до головы промасленная красавица, была в его власти, но не совсем! Кольцо, привет от Селии, закрывало вход! Что ж, раз он по ее бабской прихоти не сможет воспользоваться спереди юными женскими прелестями, можно сделать так, чтобы девичий зад пылал ярким пламенем, а в душе поселилась рабская покорность…
– За сопротивление могут и распять! – думала, подбадривая себя, Эгла, упираясь ладонями в коленки, царапая ногтями натянувшуюся на них как на барабане кожу.
– И это накануне освобождения! – Эгла знала, что после такого господского внушения она несколько дней не сможет сидеть. Сегодняшняя же порка была особенно болезненной: сенатор отводил израненную душу.
К двенадцатому удару Тит Флакк вспомнил, что природа сделала его мужчиной. Что его предназначенье не только розгой махать. Что ему едва исполнилось сорок, что перед ним не полено, а молодое, трепещущее от боли создание. Поимею, хоть напоследок!..
– На колени – и ко мне!
Глаза юной рабыни потухли. В них сверкнули слезинки.
«Вот он, мой свадебный подарок! От господина!» – вздохнув, она открыла рот, спрятав за губами зубки. Приготовилась принять господский фалл. Подумав об этом, снова улыбнулась, вспомнив: фалл – фаллос – фаллик. Такую игру, когда она была совсем маленькой девочкой, устраивал с ней и ее подружками господин. Приводил к ним голых мальчишек, юношей и мужчин. Они, девочки, по очереди, должны были брать в рот и сосать их мужские органы. Вначале и после произнося, как заклинание: у мальчиков фаллик, юношей – фалл, у мужчин – фаллос.
Знала Эгла и тайну сенатора. Он не любил свой возраст и чувствовал себя в одиночестве (она не в счет – рабыня не человек – говорящее животное!) вечным юношей.
Действительно, лицо сенатора подобрело, он, казалось, стал забывать об обидах.
«Только бы он быстрей кончил! – подумала Эгла, – тогда все в порядке, и как мужчина он безопасен день, а то и два».
Большего ей никогда не хотелось. И подтверждая свои мысли действием, Эгла сильно сжала рукою господские яички. На прикосновение фаллос отозвался, напрягся, задрожал. Отвечая, она осторожно, слегка касаясь, провела по нему подушечками пальцев. Фаллос выгнулся, взывая об освобождении. Но сенатор не хотел так быстро заканчивать удовольствие. Оно только начинало овладевать им, сладкой истомой растекаясь по телу, доходя до самых ступней, и возвращаясь вновь к голове, распаляя в ней жар страсти.
– Очистить себя и животом на стол!
Здесь их желания расходились. Присев, слегка согнув свои длинные ноги в коленях в «жесте покорности», Эгла выбежала и принесла специально заведенный для этой цели еще дедом сенатора китайский керамический горшок. Сколько раз наполняла она его содержимым своего кишечника! И всегда эта процедура казалась ей унизительной, даже для нее – рабыни.
«В приграничье мне придется пользоваться грубой посудой! А вместо клизмы использовать сухую тыкву с полым стеблем!»
Знала Эгла и слабость господина, которую он старательно скрывал от своей ревнивой супруги. Ему нравилось самому накачивать ее водою через большую медную воронку, используемую в доме для разлива оливкового масла. Однажды госпожа Сения поймала его за этим занятием. Господину досталась ругань, истошный, почти поросячий визг. А ей порка на деревянной кобыле в подвале, кнутом и две гири на кольца: носить месяц, не снимая!
Сегодня можно было не волноваться. Госпожа уехала в город, на рынок за покупками, раньше вечера не вернется. «Последний же раз! Перетерплю!» – она послушно влезла и распялась на столе, подставив под жаждущие наслаждения руки господина персиковые половинки, и – главное: упругую, пульсирующую черную дырочку между ними. Обычно Флакк смазывал конец воронки маслом перед тем, как вонзить в нее. Но сегодня израненная обидами душа сенатора жаждала мести, и всякие послабления были неуместны. Медный стержень огненно вошел в нее. Еще секунда, и она закричит!
К счастью, холодная вода, обильной струей начавшая заполнять ее, охладила жар и утихомирила боль. Эгла вновь попыталась улыбнуться, видя, что господин смотрит на нее внимательно, изучающее. Вода уже перекатывалась в животе двумя большими пузырями, булькала.
– Слезай!
Юная рабыня спрыгнула со стола и стала делать приседания, вытянув вперед руки и широко разведя колени в стороны.
Господин любил наблюдать за ней в эти минуты. Ждал терпеливо. Пока не брызнет!
Сегодня брызнуло почти сразу. Эгла удобно устроилась на горшке, выпуская из себя под одобрительные взгляды господина струю за струею. Сколько всякой гадости в ней оказалось!
Эгла поднатужилась еще раз и встала. Вынесла нечистоты, не забыв подмыться. Помнила хорошо, как сенатор высек ее в кровь «за дерьмо на заднице».
Она вдруг поняла, что предстоящее, всегда отталкивающее и омерзительное для нее действо сегодня вызывает чувство приятного желания. Последний раз!
Эгла легла, как и приказывал ее господин (эти слова тоже возбуждали и разогревали ее) животом на стол, широко расставила ноги, впустив глубоко в себя сенаторский фаллос. И даже сделала то, что считала для себя всегда невозможным – стала сжимать его и ласкать собою, добиваясь (тоже впервые!), чтобы господин излился в нее.
Она, представляя, что сзади ей овладел не заплывший жиром, потный и вечно пахнущий перегаром Флакк, а ее Аспер – стройный, как натянутая тетива лука.
И добилась своего! Господин взвыл от восторга и выдернулся из нее.
– Лижи!
Сенаторский фаллос напрягся еще сильнее, а Эгла заработала языком, слизывая белую, с запахом перезрелого миндаля жидкость. Она думала в этот не о господине совсем, а об их с Аспером детях, которые уже будут свободными и обязательно счастливыми.
Слизав все до последней капли, юная рабыня усадила сенатора в ванну. К ее удивлению, эта опротивевшая ей своим однообразием процедура, сегодня вызвала в ней неизвестные ранее теплые чувства. Она снова улыбнулась и незаметно для Флакка добавила в воду успокаивающие отвары ромашки и корня валерьяны. Желала ему только добра, а получилось иначе.
Сенатор расслабился, и в теплой воде в его отравленной винными парами голове родилась мысль торжественно покончить с собою.
«Лучшие в жизни: удовольствия, наслаждения, женскую ласку, покорность и принадлежание, я уже получил. Нельзя быть жадным и гневить Богов! Что меня ждет впереди в приграничье? Только новые лишения и новые нестерпимые душевные муки. Лучше покончить со всем разом, не портя себе окончательно впечатление от жизни»
– Дай-ка мне бритву!
Только тут Эгла поняла, какую непростительную ошибку она совершила, подбавив в воду травяные настойки. Ее счастье вмиг могло испариться, исчезнуть. Господин соединится со своими предками и не успеет отпустить Аспера. Мы оба достанемся кредиторам. Меня снова выставят голой на продажу, начнут ощупывать лазить грязными пальцами в рот и между ног, заставлять наклоняться и подпрыгивать…
– Бритву!!! Я приказал бритву!!!
Тит Помпоний Флакк был в ярости.
– На кресте хочешь повисеть, так повисишь!!!
Сенаторский крик возымел действие. «Рабыня для ванной» задрожала от ужаса и трясущейся рукой протянула бритву.
Флакк взял ее и умоляюще посмотрел Эгле в глаза. Он боялся, что опозорится и не сможет достойно уйти из жизни. Сенатор уже открыл рот, чтобы попросить юную красавицу помочь ему, как раздался стук подкованных каблуков и в ванную вошел одетый во все пурпурное, сверкающий кивером посыльный от императора. Встал посередине, вынул сложенный вчетверо большой белый лист и начал читать:
– Сенатору Титу Помпонию Флакку. Именем императора приказываю:
Отправиться вместе со всей семьей в приграничье, и пребывать там до особого распоряжения! На вас будет лежать обязанность обороны края от соседей, снабжение приграничного гарнизона продуктами и невинными удовольствиями.
Всемилостивейший Император договорился с кредиторами о мировом соглашении! Вы, сенатор, свободны от долговых обязательств, и от вас ждут энергичной и плодотворной работы. Забота о точном выполнении Указа Императора лежит на Циннамусе, вашем управляющем!
Такой неожиданный поворот событий застал и рабыню, и ее господина врасплох.
«Господин не будет себя убивать! – Эгла была на седьмом небе от радости. – Мы с Аспером спасены! С меня, наконец, снимут ненавистные кольца, я стану жить, как и все женщины с любимым мужем и рожать свободных детей!»
Сенатор Тит Помпоний Флакк был в растерянности. Он уже приготовился так красиво уйти из жизни, а ему помешали, заставили остаться и на таких унизительных условиях! Самым обидным было то, что теперь он стал практически марионеткой в руках собственного управляющего!
– Было бы лучше, – сказал в ответ посыльному вернувшийся к жизни сенатор, – если бы от меня потребовали держать всю собственность у моих вольноотпущенников Торакса и Циннамуса взамен на небольшое, совсем скромное пособие. Жил бы я, как и прежде спокойно с распутной женою (Боги покарают ее, а не меня!) Сенией, сыном Анием и дочерью Винией. Еще лучше, если бы я смог оставить семью в столице!
– Нет! – посыльный холодно улыбнулся. – Всемилостивый, августейший Император не считает, что вы должны наслаждаться ссылкой! Болтунам место в приграничье! Впрочем, если вас императорская воля не устраивает, режьте себя бритвой, вы же для этого ее достали. Жена и дети все равно отправятся в приграничье!
– Я исполню волю Императора.
«Однако моя распутная женушка разделит со мною изгнание! Воистину наш император справедлив! Не видать ей столичных радостей, пока я гнию в приграничье!»
Грузный сенатор вылез из ванной.
– Эгла – полотенце!
Перед отправкой ему предстояло отпустить на свободу раба Аспера. Подумать только! Одного из лучших своих рабов, работящего, стройного Аспера он должен освободить! И – почему? Конечно же, не от щедрот душевных! У него сенатора, постоянного члена Форума просто нет денег на дорогу!
Аспер, не торгуясь, предложил за себя и за юную «рабыню для ванной», свою возлюбленную гораздо больше денег, чем можно было бы выручить за обоих на рынке. К тому же, став свободным, он мог разрабатывать устричные отмели, часть хозяйства семьи Флакков, взамен на денежную арендную плату.
«Прав Торакс, всегда говоривший, что деньги в руках вольноотпущенников более эффективный способ эксплуатации активов! Даже если они подворовывают, прибыль получается гораздо выше. Это прекрасный стимул для других рабов в хозяйстве! Работая, от зари до зари они мечтают о смерти как об избавлении, а то еще и восстании, а такой политикой мы даем им надежду на свободу, если они работают добросовестно, упорно и умело! Кроме того, убыли как рабов, так и скота не происходит: акт освобождения потребует от мужчины отдать самого старшего сына по достижении им возраста пятнадцати лет в рабы вместо отца»
Незадачливый сенатор в деталях помнил ту беседу, и сейчас вспоминая ее, понимал, что все могло бы быть совсем иначе, стоило прислушаться к словам вольноотпущенника.
– Наилучший стимул для раба, – начал тогда он, – иметь животный страх перед поркой! Что касается старшего сына этого раба, тот еще даже не родился! Даже если наша ванная малышка от него забеременеет, может родиться девочка!
Торакс был непреклонен.
– Девочка-первенец по акту освобождения, поступит к вам в дом в качестве рабыни в десять лет! Продав ее, можно купить раба, а если девушку воспитать, как полагается воспитывать рабынь, то и двух! Прибыль!
– Знаю я тебя, любитель юных девиц! По-твоему, чем девчонки моложе, тем они вкуснее!
– Да реально нет никакого значения, мальчика мы получим или девочку. Главное, что ни в головах скота, ни в деньгах мы ничего не потерям, а только приобретем!
– Делай, как знаешь! Раз у меня нет выбора и даже денег, чтобы запастись вином на дорогу, я освобожу Аспера и продам ему Эглу, банную девку!
Теперь Аспер перед ним. Смиренно стоит на коленях. Ждет. Что ж, его участь уже решена, и в хорошую для него сторону.
Тит Помпоний Флакк взял обе руки обе руки раба Аспера в свои.
«Какие сильные! – подумал он. – Такие руки должны хорошо, очень хорошо работать! Именно они разомкнут кольца на губках малышки, и…»
Сенатор мысленно содрогнулся.
– Данной мне властью, я отпускаю тебя на свободу с нынешнего утра. Короче, ты приносишь мне клятву верности вольноотпущенника и обязуешься вернуть мне своих первенцев в качестве рабов. В свидетели я беру бога Земли! Торакс – документ на подпись! – не глядя на теперь уже бывшего раба, и не говоря больше ни слова, он чиркнул свое имя в свитке, поднялся и быстро вышел из комнаты.
Аспер подождал, пока не услышал хлопка двери, и затем вскочил на ноги.
– Могло быть сделано и более любезно, – заметил он с сердитым смешком, глядя на акт освобождения.
– Это нелегко для него, – ответил Торакс, волею судеб управляющий всеми активами сенатора Флакка, – он еще не привык к потере всего, что имел. – Вот купчая на твою Эглу!
– Удивляюсь, тебе, Торакс, почему ты спешишь защитить высокомерного дурака, который еще несколько минут назад был моим господином?
– Во всяком случае, Аспер, теперь ты имеешь и свободу, и юную богиню для удовольствий! Мой тебе совет, сними с нее кольца, но не торопись снимать ошейник! Она твоя рабыня, и ты можешь сделать с ней все, что захочешь!
– Я мог бы получить свободу на пять лет раньше, если бы мамочка Тита не умерла так не вовремя. А с Эглой сам разберусь!
– Ты был любовником его матери?
– Был! Разве тебе неизвестно: зрелые женщины легко ловятся на невинный взгляд юноши с волосами цвета поспевающей ржи. Я составлял ей компанию на кушетке, пока муж занимался государственными делами. К сожалению, до ее рогатого супруга дошли кое-какие слухи, и меня отдали в рыбацкую артель. Зато я много узнал и многое понял. Есть огромное количество возможностей делать бешеные деньги, но хозяева глупы и не видят собственной выгоды даже в тех случаях, когда она буквально валяется под ногами!
– Ты прав, – вздохнул Торакс, – я много обсуждал это с госпожой Лабуллой незадолго до ее скоропостижной смерти. В отличие от сыночка, погрязшего в винных парах, она разбиралась в хозяйстве! Надо сказать, я и Циннамус неплохо применили ее идеи на практике.
– Хорошо, те деньги, что она мне оставила, я сумел переправить тебе. Это мой капитал! На него я выкупил себя на свободу!
– И, насколько я понимаю, освободившись от рабского ошейника, ты собираешься хорошо на этом заработать, продолжая вместе с нами торговый бизнес! Неплохой стартовый капитал можно заработать рабу в постели! Впрочем, не осуждаю! Я и сам по молодости лет не брезговал никаким товаром, единственным правилом было то, что покупали дешевле, а продавали дороже.
– Устрицы не так уж много дают дохода, – согласился Аспер.
– Волки и медведи для цирков, олово и золото из приграничья, зерно, вино, оливковое масло из южных провинций, хорошенькие рабыни, крепкие рабы и нежные мальчики – торговать можно.
– Заработать можно! Но главное не растратить, а сохранить и приумножить! Сам понимаешь, мне капитал нужен не менее, чем тебе! Итак, я предлагаю тебе сорок восемь процентов и половина прибыли с устричной торговли…
– Если нам повезет, – вставил Аспер, – если буря не разобьет корабли, если не разграбят товар пираты….
– Есть риск, но первая же наша галера принесет доход, и она будет приносить его снова и снова. Я полагаю, нам повезет! Мы сумели выкупиться на свободу, и при этом у нас есть кое-какой капитал!
– Ты уверен, что наши дела окупятся?
– Конечно. Именно это я имел в виду, когда говорил, насколько наши хозяева глупы и недальновидны. Им бы только вино пить да девочек за попки и грудки щупать…
– Некоторые предпочитают мальчиков!
– Не в этом дело! Они не видят, какие есть возможности для торговли. Каждый уголок известного нам мира имеет что-то в избытке, что редко встречается в другом ее уголке. Сейчас устрицы по всему здешнему побережью дешевы и обильны. В столице они редкие и очень дорогие, а в Риме они – лакомство и деликатес.
И что делает мой замечательный бывший господин Тит Помпоний Флакк? Обжирается ими до дурноты. А потом жалуется, что всегда получает на завтрак устрицы, и белое вино его уже не устраивает. Он не думает хранить их в бочонках с соленой водой, транспортировать в Роднеро и продавать там по десять динариев за дюжину при цене в одну медную монету здесь!
– Да, а на юге есть вино, есть оливковое масло, финики, статуи, которые богачи приграничья будут расхватывать, чтобы не уступать в роскоши!
– Мы не прогадаем! С одной галерой риск есть, но с первого путешествия в Роднерские владения мы будем иметь достаточно капитала, чтобы финансировать не меньше шести галер. Тогда риск почти пропадет. Даже если две галеры погибнут, оставшиеся четыре принесут такую прибыль, что все расходы окупятся.
«Голова соображает у этого, без пяти минут, раба! – Торакс посмотрел на мужчину, который так недавно стоял на коленях на полу в ногах у беспутного аристократа. – Мне нужны его деньги, а ему нужен я!»
Бывший раб стоял прямо, тело его было заряжено энергией и решимостью, лицо светилось энтузиазмом.
«Какая несправедливость, – думал он, что мы, со всеми нашими амбициями, предприимчивостью и воображением, годами томились в рабстве»
– Я верю, – произнес Торакс медленно, – что нам повезет!
Сказал и быстро вышел из комнаты.
Во дворе виллы Торакс увидел Эглу – рабыню, купленную Аспером. Рядом стоял тощий узелок. Вскоре он тоже вышел на улицу, нагнулся и заговорил с Эглой. Протянул ей руку, помог встать на ноги. Короткая туника приподнялась под порывом ветра, и Аспер увидел темные полосы, пересекавшие спину, ягодицы и ноги его возлюбленной. Он повесил узелок себе на плечо, осторожно, словно боясь поранить еще, опустил задравшиеся края короткой туники. Вот он, прощальный господский поцелуй!
– Пойдем отсюда! С кузнецом я уже договорился! Ты никогда не придешь сюда снова, кроме как ровней твоей последней госпоже!
– Я так благодарна тебе, Аспер, за то, что ты меня выкупил!
Эгла не удержалась и по-девчоночьи поцеловала своего Аспера в нос и щеки, лукаво улыбнулась и почесала иссеченные ягодицы.
– Я буду тебе верной женой и матерью твоих детей! Однако меня очень беспокоит, что наши первенцы станут рабами!
– Я надеюсь на удачу, и если боги будут к нам благосклонны, наши дети не станут ничьими рабами. Я выкуплю права Флакка на них, Не думаю, что этот старый пьяница перестанет нуждаться в деньгах!
– Если ваше с Тораксом и Циннамусом предприятие не прогорит в одночасье, – тихо произнесла Эгла. – Я слышала, что жена господина затеяла какую-то интригу против Торакса!
– Будет тебе каркать! Бабский язык без костей! Из приграничья много не наинтригуешь!
Кузнец хорошо знал свое дело: Эглу разложили на специальном табурете. Аспер на правах мужа раздвинул ей ноги. Увидев в руках кузнеца огромные, страшные клещи, бывшая «рабыня ванной» зажмурилась.
– Все! – ухмыльнулся кузнец. – Теперь можешь ласкаться со своим мужем столько, сколько захочешь!
«Это последнее унижение, что я пережила как рабыня!» – думала она.
Тонкий серебряный ошейник Аспер тоже приказал снять, оставив его кузнецу в качестве платы.
– Знай, жена моя новоявленная, мне нужна любовь, а не рабская покорность! – Аспер слегка шлепнул жену. – Вижу, досталось тебе от сенатора напоследок! Обещаю – это твои последние мучения в рабстве!
Эгла шла и не верила своему счастью. Время рабства для нее кончилось!
Черноволосая, длинноногая рабыня понуро плелась на ошейнике за своим новым господином. Крупный смуглый мужчина с широким полным лицом стал ее полновластным хозяином.
Не так давно она стояла обнаженной на помосте. Ее ощупывали десятки глаз: приценивались, примерялись...
Это можно было бы еще перетерпеть, не первый раз ей приходится быть голой перед всеми. Нестерпимо стало, когда один из покупателей, отвратительный рябой старик приказал ей раздвинуть широко ноги и полез в нее, отыскивая что-то там внутри. Ее чуть не стошнило. Но, к счастью, сдержалась.
Он видел это, и ему ее строптивость не понравилась. Стал расспрашивать у продавца, за что и как ее секли, сколько ударов может стерпеть, пока не потеряет сознание. Девка, одетая в жалкое рубище, слушала и дрожала от страха.
Продавец рассказал, что ее родители из вольного племени поедателей пауков. Они прочили ей будущность храмовой танцовщицы. Поэтому и дали имя – Исанка – танцующая. Едва научившись ходить, она стала танцевать. Не просто, а вкладывая в каждое движение себя, разговаривая своим телом. Ее заметили. На празднике Солнечной девы записали в число посвящаемых Великой Богине.
– Принесла Циннамуса нелегкая! – старик, увидев нового покупателя, поморщился и отошел в сторону.
Так Исанка впервые услышала имя своего господина.
«Все оборвалось разом! – думала она, шагая на цепи по мощеной булыжником дороге. – Сразу и навсегда. Неужели мне теперь всю жизнь придется провести в рабстве?»
Летучий отряд наемников разгромил и сжег их дом. Отец и мать после страшных пыток (нападавшие искали в доме золото) были повешены на воротах, а Исанку присоединили к веренице рабов, отправляемых в Приграничье. Так она оказалась на рынке.
– Фасис, встречай с покупкой! – крикнул он через стену.
В ответ донеслось:
– С удачей тебя, Циннамус!
Дверь в стене отворилась. Инсакло, под таким именем девушку занесли в реестр рабов, вошла вслед за ним в большой, залитый солнцем атриум. Стройный ряд колонн обрамлял его. В середине был фонтан – Приап с огромным Фаллосом, из которого била вода. Циннамус внимательно изучающее рассмотрел свое приобретение и остался доволен.
– Обнажи-ка ее!
Тут же подбежал услужливый Фасис... но Исанкло опередила его. По небольшому опыту рабыни она уже знала: всегда надо предугадывать желания надсмотрщиков и господ. Иначе будет плохо: заподозрят в дерзости, в своеволии.
Поэтому рваные тряпки, бывшие когда-то туникой, слетели с нее мгновенно.
– Кротила, ко мне!
Циннамус вышел, на ходу обсуждая с Фасисом накопившиеся хозяйственные дела.
Оставшись одна, Исанкло решила, что осмотр ее тела закончен, и уже протянула руки к своему тряпью, но Кротила остановила ее:
– Не надо, хозяин такого не любит! Я буду твоей воспитательницей. Зовут меня Кротила... Пойдем!
– Куда?! – не сдержалась Инсакло.
– В царство безграничного подчиненья.
– А где оно?
– Здесь, совсем рядом. В пристройке к дому. Поторапливайся!
Инсакло была еще совсем юной, но понимала, что вопросы неуместны. Она рабыня и должна подчиняться любому приказанию, а не обсуждать его. К тому же она видела, что терпение воспитательницы стремительно тает. Еще немного, и она заработает хорошую, чувствительную порку. Какое ей дело до того, что впереди? Придет время – узнает.
Но первая же комната «царства безграничного подчиненья» – комната наказаний – не на шутку испугала Инсакло. В высоких глиняных амфорах мокли тонкие, длинные прутья. На высоких ножках стояла скамейка, а с потолка свешивались кольца.
Действие розог уже тоже испытала на себе маленькая танцовщица. На перегоне у нее подвернулась нога. Она присела, чтобы размять руками больное место и получила по спине прутом. Острая боль, казалось, порвала ее пополам! Хватило двух ударов, чтобы по спине потекла кровь, а она побежала вприпрыжку догонять остальных невольниц.
– Меня здесь будут наказывать? – снова не удержала свое любопытство Исанкло.
– Конечно! – Кротила потрепала девочку по щеке. – Да не бойся, привыкай! В нашем мире, и ты должна это знать, розга и женщина неразделимы. Если они не подружатся, то убьют друг друга. И почти всегда розга – женщину, а не наоборот…
Последней оказалась круглая комната с мозаичным полом.
– Здесь я буду готовить тебя. Ты танцевала когда-нибудь?
Исанкло, наконец, собралась и выдохнула:
– Да, госпожа.
– Не называй меня “госпожа”. Я такая же, как и ты. Поняла?
– Да, Кротила.
– Отлично. Хозяин любит, когда ты не просто танцуешь, а пробуждаешь страсть, вызываешь чувства, подвластные только женщине.
Кротила собрала волосы девочки в толстый тугой пучок, открывая ей лоб и шею.
– Твои волосы с этого момента собственность империи! – сказал вошедший в комнату Циннамус. – Ухаживай за ними, регулярно мой золой! Не забывай смазывать их маслом! А теперь покажи, что ты умеешь: петь, плясать… или совсем ничего?
Мозаичный пол холодил босые ноги. Может, из-за этого, а может от страха, Исанкло начала мелко дрожать. Ей стало холодно несмотря на теплый, солнечный день.
Зазвучала арфа. Исанкло медленно, в такт музыке, зазмеилась в танце, который подготовила для посвящения в храм Афродиты. Но едва она только изогнулась волной, Циннамус хлопнул в ладоши.
– Ты что же решила – здесь царство теней? Покойников забавляешь? Или в тебе кровь остыла, надо подогреть? Розог ей!!!
Из-за статуй и ваз выскочили трое голых мальчишек – ее сверстников. В руках у них были мокрые прутья, впившиеся со всех сторон в ее тело. Исанкло извивалась, кружилась, прыгала, пытаясь хоть немного ослабить боль. Тщетно!
Циннамус остановил порку только тогда, когда кровь выступила по всему телу, а она упала в беспамятстве. Откуда-то издалека донесся голос хозяина:
– Довольно!
Когда маленькая танцовщица открыла глаза, то сразу же сообразила: сейчас, не медля, надо показать господину свои навыки послушания. Иначе насмерть засечет!
Исанкло подползла к ложу, села на пятки, и преданно глядя в глаза, прошептала:
– Не таи в себе злобу, мой господин! Не сдерживай гнев свой! Накажи меня, твою рабыню, по заслугам. За все прошлые и будущие провинности. За то, что я такая есть, такою родилась!
Циннамус в ответ только улыбнулся и отвесил с размаху звонкую пощечину:
– Передай Кротиле: завтра утром – начало регулярных занятий.
– Слушаюсь и повинуюсь.
Поймав губами, лизнула, как преданная собачонка хозяйскую руку. Видела – господин доволен ее покорностью и смирением.
Вечером, лежа на мешке с шерстью, предназначенном для сна, Исанкло разобрала прожитый день и мысленно похвалила себя.
О рабынях ей рассказывала нянька из Приграничья, успевшая вдоволь хлебнуть рабства и бежать на свободу – к поедателям пауков. Что главные их слова: слушаюсь и повинуюсь. Что розги и плети – чепуха, мелочь. Есть любители поставить раба на костер, поджаривать его и наслаждаться воплями. Или бросить в бассейн с крокодилами и наблюдать, каким красивым узором растекается по голубой поверхности кровь.
– Надо тебе привыкать к невзгодам, уметь переносить боль, кто знает, каким боком повернется к тебе судьба, – говорила мудрая женщина. И не ошиблась.
В бараке перед продажей, когда женщин, чтобы не разбежались, приковывали к длинному железному стержню, который, смеясь, величали стражники “палкой”, – вот тут-то из шумной их болтовни, узнала Исанкло, как поступают мужчины с молоденькими невольницами.
Могут обратить в “живую статую”. Или в “животное для любви”. Или в “золотую рыбку”. День и ночь вместе с другими будешь нырять-плавать в прозрачном аквариуме...
К счастью, ничего подобного с ней не случилось. Утром начались ее занятия с Кротилой.
– Сегодня, – торжественно сказала Исанкло воспитательница, – ты начинаешь учиться великому искусству Страсти. Многие, к сожалению, думают, что оно – удел потаскух да гулящих. Но это не так. Ты будешь беседовать с самыми образованными людьми. Мужи, чьи имена золотом внесены в историю, будут восхищаться тобой. Помни, полководцы, пленившие целые государства, нередко бывали пленены ничтожной рабыней! Если тебе повезет, ты покоришь покорителей и победишь победителей.
Теперь – к делу. Поговорим о том, что такое женщина. Про это, если будет непонятно, расскажет тебе хлыст – мой верный помощник и твой учитель.
Правило первое. Любое свое движение соотноси с тем, как оценивает мужчина.
Вот оно что! А ей всегда внушали, что, танцуя, девушка выражает себя, свое отношение к богине... Исанкло заплакала с досады.
– Я тоже так ныла, – улыбнулась наставница. – Потом переборола себя... Знай – в тебе есть Эрос. Только разбуди его, а он уже сам найдет выход.
– Что это такое – Эрос? – спросила Исанкло.
– Эрос? – засмеялась Кротила. – Это богиня женского естества!
Начались дни обучения. Исанкло была от природы стеснительной и, когда Кротила показывала, как возбуждать себя, как осторожно тереть подушечкой пальца тайные уголки и местечки, краснела до самых корней волос и пыталась отвести глаза.
Однажды ее воспитательница потребовала, чтобы юная танцовщица прямо сейчас при ней показала, насколько хорошо усвоила уроки возбуждения. Ничего не получилось. Кротила взмахнула длинным прутом, и семь вздувшихся рубцов поставили заслуженную оценку.
– Ты должна быть бесстыдной, абсолютно бесстыдной, не знать, что такое стыд! – поучала она свою воспитанницу. – Женское естество не может не быть свободным. Стесняясь, стыдясь, ты, Исанкло, сковываешь его. Я буду сечь тебя с каждым разом сильнее, пока не выбью из тебя последние остатки стыда! А сейчас – в комнату наказаний! Время следующего урока. Он и как раз и будет уроком воли и боли.
К ужасу Исанкло ее привели в ту самую комнату наказаний с розгами, страшным хлыстом на стене и узкой длинной скамейкой на высоких ножках. На нее Кротила и приказала лечь спиной.
– Держись, красавица! – связала Исанкло руки под скамьей и ушла.
С хохотом выскочили из темноты трое вчерашних мальчишек. За ними вошел грозный Циннамус.
– Окольцевать ее!
Мальчишки, предвкушая потеху, принесли разомкнутое кольцо и страшные щипцы… Исанкло почувствовала, что ее лодыжки захватили веревочными петлями и подтягивают вверх…
– Скоро прибывает наш господин со всем своим семейством. На кухню эту горе-танцовщицу! – приказал Циннамус. – Там прибавится работы! Сенатору сейчас не до танцовщиц!
Так Исанкло превратилась в кухонную рабыню.

--------------------

Хочу мальчика с моей аватарки!

Канал моих публикаций на яндексе
https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

-4

Зарегистрируйтесь, что бы не видеть эту рекламу.

DeMonica Просмотр профиля	5.3.2018, 13:58 Сообщение #2
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Новая игрушка После отъезда сенатора в приграничье прошло десять лет. Став полным импотентом, бывший герой форума Тит Помпоний Флакк спился, и не принимал никакого участия ни в управлении имением, ни в обязанностях, которые были возложены на него императором. Всем в имении заправлял Циннамус – вольноотпущенник. Время не пощадило и его. Черные волосы теперь напоминали густую свиную щетину, начавшую уже кое-где седеть. Стараниями Циннамуса имение обладало обширными угодьями: поливным огородом, ивняком для поставки корзин и розог, масличным садом, лугом, хлебной нивой, лесом, крепкими рабами и хорошенькими рабынями. Однако львиная доля доходов уходила на покрытие процентов с долгов господина и оседала в сундуке управляющего. За десять прошедших лет Циннамус не без помощи Торакса сумел скупить большинство долгов сенатора. Когда-то Торакс, отправившись в первую торговую экспедицию, оставил на попечение Циннамуса свою беременную жену. Роды двойни проходили тяжело, и на второй день в мучениях, вся в крови, жена Торакса умерла. Циннамус, услышав о ее смерти, ничуть не опечалился, будто бы ожидал того. Одно дело – жена. Совсем другое его дети. Он деловито, как и подобало управляющему, послал рабов зайти за новорожденными младенцами и найти им кормилицу. Торакс вернулся из путешествия через много месяцев и застал только могилу: теперь у него есть дети, но нет жены. Два дня Торакс был один в пустом доме, закрылся и никого не хотел видеть. На третий день вышел и приказал, чтобы его дом был сровнен с землею и ничем не напоминал ему о прошлом. Убедившись, что его приказание выполнено, явился к Циннамусу. Торакс преподнес ему отчет о путешествии и деньги, которые задолжал вольноотпущеннику. – Спасибо, что не дал моим детям погибнуть, – сказал он. – Мне снова в путь. Нужна ли моим детям кормилица? – Не волнуйся, – на глазах у Циннамуса навернусь слезы, – я позабочусь о них сколько надо! И возьми назад свои деньги, я хочу и дальше оставаться с тобой в доле! – Спасибо за доверие. Тебе же, мой спаситель Циннамус, – Торакс был тоже растроган, – я хотел бы рассказать, то, что услышал из уст мудреца в далекой Финикии. Оказывается, Вселенная с нашей планетой Земля не единственная. Каждый миг Вселенная расщепляется на огромное количество себе подобных. Где-то далеко, а может, близко есть такая же Земля, на которой живут такие же, как мы – путешественники, вольноотпущенники, рабы… – Не может быть! – Циннамус, дальше виллы сенатора нигде не бывавший, был удивлен не на шутку. – Что и я где-то есть, и ты? – Вполне возможно. Но там, как говорил финикийский мудрец, время другое. Оно либо отстает от нашего, либо обгоняет его. Торакс посмотрел Циннамусу в глаза, пожал ему руку: – Я на пристань – и в путь! Никогда после Торакс не благодарил Циннамуса за то, он взял на себя все заботы о его детях. Это как бы подразумевалось. Однако с этого дня Циннамус не мог не обратить внимания, что он никогда не теряет в любой из деловых операций, которые проводил с Тораксом. Их предприятие росло и процветало. – Рабы должны работать и в дождь, и по праздникам, – говорил Циннамус, подсчитывая доходы имения. Вольноотпущенник начинал карьеру с домоправителя, по существу надзирателя над рабами. Жена его устроилась ключницей, а заодно от своей женской щедрости, посвящала молодого господина в тайны Эрота. Циннамус безропотно смотрел, как его старшая дочь крутит шашни с молодым сыном господина, вел расчет «уроков», разбирал жалобы рабов и строго наказывал виновных. «У хорошего домоправителя рабы всегда в работе, – справедливо считал Циннамус, первым вставая с постели и последним ложась, – а дочь… Пусть лучше с сыном господина, чем с грязным, вонючим рабом. Приданное у нее есть и немалое, и замуж ее возьмут хоть с ребенком!» Как и положено домоправителю, Циннамус постоянно отчитывался перед хозяином. Работая от зари до зари, он знал, что у рабов на уме, но их недовольство пресекалось в самом зародыше. Его стараниями рабы были не только сыты, но и покладисты в работе. А как заставить сытых рабов или рабынь работать? Только розгой! Вот сейчас Исанкло, кухонная рабыня, в этом убедится! Надо же быть такой нахальной – участвовать в краже лакомств, приготовленных к обеду! Сегодня Циннамус ждал к обеду своего старого друга и компаньона Торакса. Шембок и Исанкло «Бедная моя попочка! – думала кухонная рабыня Исанкло, входя в кабинет Циннамуса, – чует мое сердце, парой оплеух сегодня явно не обойдется!» – Лучше бы мне не рождаться на свет, – бормотала она, тихо закрывая за собой дверь, – ну да, я люблю сладкое, но это ведь не такой уж и большой грех! Девушка беспокойно осмотрела большой зал. Вилла была построена по сложившимся за столетия в приграничье правилам. Здание, огороженное со всех сторон высокой стеной, размещалось на вершине холма. Открытый, вымощенный булыжником внутренний двор – правильный квадрат, по сторонам которого располагались многочисленные помещения под черепичной крышей. В середине двора стоял колодец, на случай осады и позорный столб – место расправы над нерадивыми взрослыми рабами. Вот и сейчас место не пустовало: по приказу управляющего на деревянном козле с утра растянули Кани, молодую рабыню с кухни. Несчастная извивалась, как рыбка, вытянутая на берег, и судорожно хватала воздух открытым ртом. Ее волосы растрепалась. Велокс, старший повар, славившийся среди рабов огромным фаллосом, решил первым воспользоваться провинившейся. Его огромные мускулы позволяли сделать это без большого труда. Рядом шумели рабы, разыгрывая на пальцах, кто войдет в приговоренную спереди, а кто сзади. – В рот сейчас нельзя! Велокс так ее отделает, что откусить может! «Может, они ее и не порвут!» – вздохнула Исанкло, поправляя косу. Волосы рабыням стригли раз в два года, чтобы потом выгодно продать на изготовление канатов для катапульт и баллист. В знак того, что рабыня отращивает волосы для государственных нужд, к ошейнику была прикреплена медная медаль с государственным символом – орел с датой стрижки. Однако девушке было не совсем не до косы и не до сочувствия кухонной рабыне, попавшейся, как и она, на поедании хозяйских пампушек. Исанкло хорошо знала, какая участь ожидает и ее в самом скором времени. «Задержусь – Циннамус будет гневаться! Ну, пригорели эти пампушки, не ставить же их на стол! Вот я и Кани решили полакомиться!» Впрочем, гнев был неизбежной принадлежностью строгого управляющего. К тому же гнев всегда имел причину и оправдание: если Циннамус выходит из себя – значит, относится к делу управления с рвением и добросовестно. «Чем лучше управляющий, – думал вольноотпущенник, приказывая Исанкло подойти для наказания, – чем способнее он, тем более гнева и нетерпения выказывает, и тем чаще пускает в ход чудодейственную розгу!» «Да, не позавидуешь окольцованной рабыне! Кани принудили мужской силой, но мало этого, еще ее на козла положили! Может, управляющий мной соблазнится? – не решаясь медлить, девушка быстро сняла тунику из грубой ткани (единственную свою одежду), и аккуратно сложила на табурете. – Теперь я стану поводом для насмешек! – тяжело вздохнула она. – Хотя, Кани на козле гораздо хуже!» Позорный столб, наряду с козлом, скамьей, с розгами и плетьми держали рабов в повиновении и вдохновляли на труд. Исанкло, как ценный товар, не была близко знакома с козлом: для расправы над окольцованными девственницами служила деревянная скамейка. Впрочем, получить свою порцию можно было и стоя, опершись руками в колени, чтобы удар был больнее. По правилам, царившим в имении, наказанная рабыня не имела право носить тунику, пока следы от порки не заживут. Исанкло предстояло ходить голой, если не считать рабского ошейника, и терпеть насмешки от молодых рабов. «Держи меня, чтобы я не убежала!» – короткая надпись на ошейнике как нельзя лучше показывала все правила поведения. Обнаженная рабыня прошла в угол, и взяла флакончик с маслом, добываемым из плодов масличного дерева. Она знала, что сейчас надо делать: масло, ускоряя заживление, делало каждое свидание с прутьями более болезненным. Никто, даже незаконнорожденные дети Циннамуса не могли избежать расправы. Ей оставалось рассчитывать только на милосердие управляющего. «Детям господина тоже достается ремнем, сама слышала, как кричала Виния, воспитываемая учителем. Но мне от этого не легче!» Надо отдать должное Циннамусу, в отличие от девочек-рабынь в других имениях приграничья, тела Исанкло и ее подруг не были покрыты глубокими, труднозаживающими шрамами: о них хорошо заботились, чтобы выгоднее продать. Вольноотпущенник видел, что с каждым годом цена на хорошеньких рабынь-девственниц возрастает, и ревниво оберегал свой товар. Не удивительно, поэтому, что даже во время серьезного наказания коже не наносилось непоправимого вреда. Девственный вход, по обычаю, прикрывало массивное кольцо, проткнутое через половые губы. Впрочем, Исанкло могла совершенно спокойно ходить по имению обнаженной. Все рабы знали, что попытка совратить окольцованную девственницу может закончиться либо кастрацией, либо смертью на кресте. Однако беззаботной жизнь девочек-рабынь назвать было нельзя! Конечно, главный вход закрыт, но два других открыты! Вот и сейчас голая попка все еще отображала отпечатки от кожи змеи, которой безжалостно стегала ее кухарка, обнаружившая, что Исанкло слоняется на кухне без дела, в то время как овощи не почищены к ужину! История, возможно, и не получила бы продолжения, если бы сегодня Исанкло не съела несколько медовых пампушек, предназначенных для важных гостей. «Говорил мне старый раб садовник, воруй, но не попадайся! – думала девушка, глотая слезы, – а я попалась!» Исанкло сразу догадалась, что Циннамус не собирается проявлять к ней ни жалости, ни снисхождения: гость, собиравшийся навестить его, был слишком важным. Конечно, на кухне угощение, и совсем не плохое, всегда найдется, а несколько пампушек не столь и великий убыток, но воровство есть воровство! Впрочем, несмотря на показной гнев, имея законное право вздернуть вороватую рабыню, или продать соседям, известным своей жестокостью, но, помня свое детство в рабстве, Циннамус понимал девчачьи проделки и наказывал всегда разумно, хотя и строго. – Аттина, помоги мне, грешной! – молилась Исанкло скульптурному изображению богини, – я знаю, как он умеет спускать шкуру! Внуши в его сердце хотя бы капельку милосердия! Сегодня ей не везло с утра во всем! Каждая неудача, любая – самая пустячная, каждый успех – самый ничтожный, были проявлением гнева или благосклонности многочисленных богов. И это правило распространялось на всех людей: и на сенаторов и на бесправных рабынь! Впрочем, заступничества у богов Исанкло было искать бесполезно! Кротость не была главной добродетелью вольноотпущенника; он легко выходил из себя: малейшая ошибка – раздавались брань и крик. Иногда, бранью все и заканчивалось, но чаще всего провинившийся получал порцию розог. Тут Исанкло услышала тяжелые шаги вольноотпущенника, дверь открылась, и Циннамус вошел в комнату. – Ну что, воровка, скажешь в свое оправдание? Есть хоть какая-то причина, по которой я должен проявить снисхождение? – Вольноотпущенник колючим взглядом осмотрел свою рабыню с головы до ног. «Может, – думал он, – из этих девчонок когда-нибудь вырастут замечательные любовницы и матери новых рабов. В любом случае, глупо портить собственность господина. Но и прощать воровство нельзя! Рабам дай волю – все растащат» В случаях не очень серьезных для воспитания пускался в ход плетенный собачий арапник, но на этот раз проворовавшуюся рабыню ждало кое-что похуже. – Нет, – ответила Исанкло, грохнулась на колени и облизнула губы. – Но я готова искупить свою вину! «Понятливая растет девочка, – у Циннамуса имелось свое мнение о допустимости игр с хозяйскими рабынями, – но это всегда успеется! Да, нелегка участь управляющего!» – Приятно видеть душу, готовую принять наказание и раскаяться в содеянном грехе! – строго сказал он. – Как раз на тебе и испытаем, насколько эффективна плеть, что я купил! – Пощадите! – из глаз рабыни потекли слезы. – Я сама принесла самые лучшие розги! На кухне их неделю вымачивали в сливовом уксусе! «Только не шембоком! – думала Исанкло. – Об этот страшном инструменте среди рабов ходили самые жуткие слухи! Если и порку переживу, то ходить голышом придется пару недель! Не меньше!» – Нет, Исанкло, сегодня нам розги не нужны! Тебе предстоит оценить, как шембок хорошо кусает задницу! Потом расскажешь остальным, чтоб неповадно было! Вот, смотри сюда, – Циннамус показал на корзинку, – там тебя ждет подарок! Хорошая порка станет уроком для твоей ненасытной утробы. Мой приговор – две дюжины ударов! Вставай с колен и давай сюда шембок! Исанкло покорно встала и пошла за «подарком». Опыт рабыни подсказывал ей, что сейчас споры неуместны. «О Боги, это смерть моя в корзинке!» – только и успела подумать испуганная рабыня. Короткая плетеная кожаная ручка была искусно прикреплена к ременной полосе полуметровой длины, толщиной в мужской мизинец и шириной в половину ее ладони. «Моя грешная душа сегодня же отправится в царство мертвых!» – подумала она и прошла на середину комнаты. Передав плеть, Исанкло встала, держа руки на коленках, расставив широко ноги и опустив голову. Теперь ничего спрятать нельзя! Сгибая плеть в сильных руках, мужчина обошел вокруг рабыни и встал у нее за спиной. Для юной воровки время, казалось, остановилось: Циннамус еще в должности домоправителя стал настоящим хозяином имения и, конечно, использовал свою должность к выгоде для себя. Рабыни, как окольцованные, так и без колец, пренебрегшие его волей, подвергались жесточайшему наказанию. В имении было много рабынь и рабов разного возраста, приходившихся Циннамусу незаконными детьми. Окольцованные хоть и не рожали, но приобретали опыт в доставлении удовольствия мужчинам. – Благодари богов за мою доброту. Ты получишь две дюжины, если примешь наказание с положенным смирением. За плохое поведение в три раза больше! Исанкло зажмурилась, готовясь к неизбежному. Инстинктивно она, как любая рабыня, привычная к регулярной порке, осознавала, что шембок – куда более жуткий инструмент, нежели ремень, плеть из шкуры змеи, или ивовый прут. – Воруем? – Циннамус взметнул плеть вверх. «Хорошо, что боится!» – подумал он, опуская шембок на трепещущее тело рабыни. Исанкло не могла поверить, что бывает такая боль. По сравнению с ней обычная порка показалась материнской лаской. Она не раз стояла раз голышом в этой позе, но ей доставалось десяток другой ударов прутом. Такой же боли ей еще испытывать не приходилось! «Не удержусь – запорет! – думала рабыня. – О боги, как больно!» После короткой паузы Циннамус снова хлестнул плетью так, чтобы новый удар пришелся чуть выше первого. – Ой! – шембок добился первого стона от согнутой Исанкло. Новая, невероятно сильная боль парализовала ее: она не могла ни звука издать, ни шевельнуться! – Это – за постоянное невыполнение твоих повседневных обязанностей, – улыбнулся домоправитель. – Не сладко? – он третий раз щелкнул плетью по выставленному заду. – Это тебе не пампушка! – Ой! Ой! – Исанкло вздрогнула и едва не подпрыгнула, когда четвертый удар ужалил нижнюю часть подрагивающих половинок. «Беги! Спасайся! – кричал ей мозг. – Будь благоразумна и покорна, – шептал ошейник». – Хорошо пробирает? – Циннамус нанес следующий удар наискось, заметив, что после него Исанкло слегка присела, стараясь остаться согнутой для порки. – Рано завертелась. Наказываемая рабыня приоткрыла глаза и увидела, как на каменные плиты пола капают ее слезы. – Не могу больше! – она мотала головой, как лошадь, отгоняющая слепней, из последних сил стараясь сохранить так любимую господином позу покорности. «Опробую шембок на бедрах!» Исанкло взвыла, подпрыгнула, присела, но быстро восстановила позу для наказания. Новый удар вызвал у нее жалобный вой. Она схватилась руками за пылающий зад, села на корточки и стала подпрыгивать. Теперь уже ни одна сила не могла удержать ее в позе покорности. «Как лягушка в нашем пруду, – думал Циннамус, любуясь действием шембока, – ей будет, что рассказать рабыням!» Зад Исанкло уже не напоминал персик. Шембок раскрасил его в сине-багровые цвета. – А теперь ложись на скамью! Девушка, хромая пошла выполнять приказ. Началась самая долгая и самая мучительная часть наказания: плеть стегала по уже пораненным местам. Циннамус видел, что происходит с юной рабыней, и стал увеличивать паузы между ударами. Два удара он положил крест на крест между лопатками, и Исанкло заорала во все горло от невыносимой боли, подпрыгнула на скамейке, и упала на прежнее место. Циннамус по молодости лет и сам был не раз и не два порот. Он знал, насколько трудно переносить удары, но также как эффективно это наказание для провинившихся рабынь. – Воровать не хорошо! – он со вздохом хлестнул девочку снова поперек спины. – Пожалуйста, пощадите, я буду хорошей! Я никогда больше не буду воровать! Пожалуйста, хватит! – Тебя ждет еще два удара. Исанкло насколько хватило сил, приподнялась навстречу шембоку. – Двадцать три! Двадцать четыре! – Циннамус бросил плеть в корзину, и посмотрел на рабыню, корчившуюся на скамейке, как дождевой червяк на лопате садовника. «Неужели – все» – Исанкло не верила. – Наказание окончено! – Циннамус взял амфору с маслом, вылил немного пахнущей остро жидкости себе в ладонь и смазал Исанкло от плеч до колен. – Теперь сюда – поблагодари меня за науку! – вольноотпущенник сел на табурет и задрал тунику. «Мне все равно придется делать это! – думала Исанкло, покорно опускаясь на колени. – По вкусу это совсем не пампушка! А если укусить?» – эту мысль девушка отогнала, и выполнила все, что требовал вольноотпущенник. «Да простит меня, грешного, Аттина!» – однако на этот раз Циннамус не нашел в своих поступках греха и спокойно пошел снимать пробу с молодого сыра. После порки Исанкло пошла на кухню, чтобы упросить кухарку Лабуллу облегчить целебным бальзамом боль израненного зада. – Ты, кажется, позабыла, кому ты должна была помочь чистить овощи? – кухарка все еще сердилась на девочку. – Ну-ка, девочки, высечем ее! Виновницу взяла на плечи более взрослая рабыня; другая держала ее за ноги. Остальные с интересом смотрели на эту сцену. Лабулла, вооружившись прутом, стегала несчастную Исанкло. Девушка извивалась от боли, из ее широко открытого рта вылетали жалобные крики. Они-то и тронули сердце Лабуллы. – Не реви! – кухарка протянула Исанкло пресловутую медовую пампушку. – На этот раз с тебя хватит! Встань и ступай в угол! Там стоит ведро с овощами! Не решаясь дотронуться до набухших кровью рубцов, Исанкло встала и побежала в угол. Прекрасный пример рабам и рабыням – чем чреваты лень и воровство! Приключение на реке В то время как Циннамус разбирался с проворовавшейся рабыней, Торакс с сыном подъезжал к имению. «Вот и скоро конец вольной жизни путешественника, – думал Гаер, – впереди не моря, не соленый ветер и приключения, а нудная и скучная школа!» Впрочем, он немного успокоился, когда увидел что пони – подарок отца – оказался не только горячим, но великолепно выезженным. Теперь Гаер ехал рядом с Тораксом, едва сдерживая желание попробовать пони. И имя уже ему придумал – Пегас. – Смотри, сын, мы на территории покоренных нашей империей племен, – Торакса распирала гордость, – считающих, что фаллос приносит удачу. Вон они, каменные, вдоль дороги стоят! Напоминают об этом! Тут даже маленькие дети носят фаллики на шее в качестве амулета, отводящего несчастье. – Только он что-то не защитил их от имперских мечей! – заметил Гаер. – Да, с тех пор уже два века минуло! А обычай жив! И не могу сказать, что он такой уж бесполезный. Смотри: стоит на обочине огромный каменный фаллос! Он показывает, что впереди крутой поворот! Фаллосы до сих пор ставят для отражения злых сил от своего дома. Кроме того, каменный фаллос защищает сады и всевозможные посадки. Впрочем, как ты правильно заметил, от врагов он не защищает! Именно поэтому порядок на этих землях поддерживают наши славные легионы! Пегас гарцевал и метался взад и вперед, идя по дороге, что должно было бы раздражать опытного всадника, но в Гаере бушевало возбуждение и веселье: скоро он сможет избавиться от надоевшей компании отца. До виллы Циннамуса оставалось не больше часа езды. Они уже достигли моста над рекой Саттур. У моста в судорогах корчилась на колу молодая женщина. Ее лицо, когда-то красивое, было испорчено последней смертельной гримасой, однако жизнь никак не хотела покидать ее. – Вот смотри, сын, как заканчивают жизнь рабыни, рискнувшие посягнуть на жизнь господина! Видишь, под столбом связка ошейников? Значит, вместе с нею по заведенному в этой стране обычаю убили всех рабов и рабынь, живущих в доме хозяина! – А где их тела? – В реке, – равнодушно сказал Торакс. – Здешнее течение такое, что падение с моста даже с развязанными руками гарантирует гибель любому. Однако умерли они свободными, без ошейников! А этой девушке недолго осталось мучиться. – А зачем же убивать всех? – не понял Гаер. – Не все же покушались на своего хозяина? – В назидание другим рабам. Чтобы не думали бунтовать! Если раб убил раба – хозяин раба выплачивает хозяину убитого раба полную его стоимость. Если оба раба служили одному господину – господин и решает участь виновника. А если раб убил господина – казнят всех! Река экономит казне расходы на веревки и гвозди! Там, в море, где река выносит свои воды, постоянно дежурят акулы. Моряки их не любят, но рыбки-людоеды честно стерегут добычу. Женщина на колу осталась за поворотом. – Смотри, имение находится вон там! – Торакс привстал на стременах своей лошади и осмотрелся. – За спиной еще мост, а впереди холм! Имение господствует над всей местностью – символ Роднероской власти. Под мостом шумя и сверкая брызгами текли темно-коричневые воды Саттура. – Гаер, – обратился Торакс к сыну, – у меня есть дела, которые надо сделать. Я поеду короткой дорогой напрямик. Твой пони уже застоялся! Поезжай по дороге вдоль реки. Скачи, пока не увидишь дорогу, уходящую вглубь, следуй по ней, пока не достигнешь виллы. Спроси управляющего Циннамуса! Думаю, что к твоему приезду все мои дела будут сделаны! Гаеру не нужно было говорить дважды. В секунду он пустил пони в галоп. Торакс еще минуту или около того посидел на своей лошади, наблюдая, как сын удаляется прочь. Короткая белая туника, задралась ветром почти до талии, крепкие коричневые ноги обхватывали черные бока пони, а белокурые волосы блестели на утреннем солнце. На мгновение, но только на мгновение, привычная суровость лица Торакса смягчилась. «Надеюсь, что дети будут жить лучше, чем я! Однако не так просто выбиться в люди, будучи сыном раба!» Не то, чтобы Торакс старался скрыть свое происхождение: вольноотпущенники часто достигали определенных высот. Однако Торакс, не сам зная почему, оставил себе рабское имя, не стал сводить клеймо раба с бедра. Гаер скоро забыл о заботах и школе: пони рысью несся вдоль прибрежных зеленых лугов слева от себя, коричневые воды реки быстро текли от него справа. Природа настраивала на воспоминания. Позавчера, после многолетней разлуки он увидел свою сестру Танду, услышал ее голос. – Привет, братик, – Танда сняла коричневую дорожную тунику, выдернула из прически заколки и волосы ее рассыпались по плечам. – Возмужал после разлуки! – Как тебе Пансион? – За четыре года я успела его возненавидеть! Там как в клетке. – Некоторым там нравится – спокойно и безопасно. – Но это не для меня, я не создана для такой жизни, – девушка, ничуть не стесняясь брата, разделась. Ее груди были круглыми и полными, мягче, чем можно было себе представить. – Что, братик, голой сестры не видел? Можешь посмотреть и даже потрогать! Разрешаю! Казалось, ее васильковые глаза были невинны, как само небо. Гаер несмело подошел ближе. – Какой ты робкий! – улыбнулась она. – Сам раздевайся! Небольшие груди упали в его руки, как голуби. «Сейчас закричит, вырвется, и отец высечет нас обоих за такую выходку!» – подумал Гаер, но Танда прильнула к нему, пахнув своим теплом, и засмеялась. Ее пальцы оказались у него в волосах, их губы встретились. – Сейчас я научу тебя, не смелого, одной игре! – Танда повалила брата на спину и встала над ним на четвереньки. У нее была гладкая, как вода, кожа и сладкое дыхание. – Я лижу у тебя, а ты у меня! Ну, давай! После того, как Гаер выстрелил семенем в рот сестричке, а та, застонав от удовольствия, легла обессиленная прямо на брата, он долго не мог понять, что это было. Оба тяжело дышали. Потом, встав, посмотрели друг на друга и рассмеялись. – Помнишь, – в глазах Танды бегали озорные огоньки, – как мы в детстве дрались, и папа нас за это порол? – Были времена! – Гаер внимательно посмотрел на сестру. – Завтра мы с папой поедем по делам, а тебе денек придется поскучать тут. – Обидно! Возвращайся скорее! Наверстаем! Гаер огляделся вокруг, помотал головой, будто отгонял наваждение прошлого. Был замечательный день раннего лета. Жаворонки пели в синем небе, усеянном малюсенькими белыми облачками. Жар от солнца смягчался прохладным ветром с запада. Гаер проехал за поворот реки и увидел впереди себя небольшую лодку, по-видимому, потерявшую управление в середине бурного потока. Управлять лодкой безуспешно пыталась темноволосая девушка его лет, одетая в короткую обтрепанную тунику. «Похоже, это рабыня, – подумал Гаер, – утащила лодку без разрешения! Но почему у нее нет ошейника?» Лодка попала в сильный поток и завращалась, девушка отчаянно тыкала в воду единственным веслом. «Так недалеко и до беды! – подумал Гаер. – Вынесет на середину реки, и все пропало!» В этот момент боковое течение поймало лодку и со всей силою швырнуло к берегу. Лодка поднялась и опрокинулась. «Девушка в ловушке под лодкой, – решил Гаер. – Да примут боги ее душу!» Тут он увидел ее темную головку чуть ниже по течению. Девушку несло вдоль берега. На нем росло дерево, ветки касались поверхности вздувшейся реки. Она захватила одну из веток и отчаянно вцепилась. Течение отрывало ее от дерева. Гаер сидел на Пегасе, наблюдая. Картина возбуждала его точно так же, как дикие звери в цирке. Даже более забавно, поскольку девушка была хорошенькая. У него не было стремления рисковать своей собственной жизнью в попытке спасти какую-то рабыню. Гаер помнил слова отца о том, что быстрые и мутные воды Сатура позволяют властям экономить на столбах и веревках. В чем вопрос? Рабыня, если будет спасена, могла видеть впереди в жизни только тяжелую работу, если переживет порку, которую, несомненно, по заслугам должна получить за то, что отвязала лодку, которая стоит, наверняка, гораздо больше, чем она. Бревно, несущееся вдоль по реке, устремилось на девушку. – Помоги мне. Пожалуйста, помоги мне! – крикнула она Гаеру. Бревно ударило ее, она не удержалась и исчезла под бурной водой... Этих пяти слов было достаточно, чтобы понять: это не рабыня, несмотря на скудную одежду и отчаянное положение, так как говорила она с произношением большинства Роднерских патрициев. Гаер быстро снял застегнутый на серебряную пряжку ремень и нарядную белую тунику, дорогой золотой браслет, который не было никакого смысла терять, и, сбросив сандалии, нырнул в реку. Он был сильным пловцом, но как только ощутил силу течения, понял, что отец был прав, и если его вынесет на середину – приключения в его жизни вполне могут закончиться самым печальным образом. Значит, придется стараться изо всех сил. Выбравшись на поверхность, он на мгновение увидал девушку и энергично поплыл к ней. Течение несло Гаера в сторону от утопающей. Набрав в легкие побольше воздуха, он нырнул и захватил несчастную рукой. «Если речной бог поможет, выберемся!» – Гаер поднял голову, сделал несколько гребков и вынырнул. Оглядевшись по сторонам, он увидел покрытую галькой отмель. Если мы до нее доберемся, есть шанс на спасение! Там галька и, значит, есть опора для ног! Девушка потеряла сознание и не сопротивлялась. «Будет обидно, если она умерла, и я стараюсь зря!» – подумал Гаер. пасение – Повезло! – Гаер ощутил гальку под ногами. Течение старалось оторвать его ноги и утянуть добычу обратно. Выбравшись, он опустился в изнеможении на колени. Немного отдохнув, он взглянул туда, где спасенная неподвижно лежала на гальке. «Интересно взяли ли боги себе ее грешную душу или нет?» – он подполз к ней и потянул мокрую тунику утопленницы вверх на плечи. Сила течения стянула набедренную повязку девушки настолько, что она свободно повисла на ногах, оставив ее почти обнаженной. – Жива! – Гаер приставил ухо к боку девчонки. – Сердце бьется! – он перевернул девушку на живот, положил себе на колено и надавил руками на спину. Изо рта девушки хлынула вода. Перевернув ее спину и, встав на колени рядом с нею, Гаер начал надавливать с обеих сторон ее грудной клетки, стараясь закачивать воздух в легкие. Вода потекла изо рта и ноздрей рыбачки, она стала кашлять, перевернулась и попыталась сесть. Гаер обнял ее узкие плечики, чтобы помочь, и спасенную еще раз стошнило. – Извини, – слабо вымолвила она и начала дрожать. Гаер заметил царапины на голенях и коленях рыбачки, но не больше, чем активная девушка получает в грубых дневных приключениях. На боку и спине также были ушибы, но, несомненно, вызванные борьбой с течением. Худенькие плечи, спина и гладкие плотные округлости зада были свободны от длинных ярких рубцов, какие оставляют прут или плеть. Теперь он был точно уверен, что это никакая не рабыня, а свободная девушка, бедная, возможно, судя по одежде, но свободнорожденная. – Все хорошо, – ответил Гаер. – Теперь, чтобы не получить лихорадку, надо снять мокрую одежду. Солнце греет жарко – обсохнешь быстро! А тряпки надо прополоскать! Девушка колебалась недолго, подняла вверх руки, и Гаер потянул тунику. Это была, как тут же заметил он, неряшливая грубая одежда, раньше темно-синяя, а теперь выцветшая. Девушка спустилась к берегу, выбрала место, где течение было менее сильным, и выполоскала ее. – А смотреть на меня, голую, обязательно? – она расстелила набедренную повязку, и уселась на нее, прикрыв одной рукой груди, а другой низ живота. – Чего стесняться, – улыбнулся Гаер. – Наверно, я что-то недостаточно рассмотрел, пока вытаскивал тебя из воды. Я, кстати говоря, тоже не одет. Отец объяснял мне, что ходить без одежды, это не прихоть, а доблесть. Привилегия героев и тираноубийц. Нагота – одежда, которую носить труднее всего и почетней. Вот сиди, сохни, а я схожу за своими вещами, так что твоими прелестями пусть любуется Бог реки. – Я пойду с тобой! – девушка, шатаясь, поднялась на ноги и затем снова тяжело плюхнулась на голый зад. – Оставайся уж, где есть, – вымолвил Гаер со смехом, – купальщица! Пегас, щипавший траву неподалеку, тут же прибежал к хозяину. Надев золотой браслет, Гаер взял поводья, повел лошадку вдоль речного берега туда, где оставил спасенную. – Встань, – сказал он, – я вытру тебя своей туникой. Как твое имя, бесстрашная рыбачка? Мое – Гаер! – Виния, – девушка решила, что стесняться нечего и встала во весь рост. «Виния – нераспустившимся бутон! – думал Гаер, вытирая девушку с головы до ног. – Красивая! Черные волосы, персиковый цвет лица, рубиновые губы и жемчужно-белые зубы! А какой маленький, плотный задик, какие стройные ножки! – Гаер, ты видел, что случилось с лодкой? – Последний раз я видел ее, когда ее несло в море. – Влипла я, как муха в мед! Мне влетит за это, когда вернусь домой. Лодка принадлежала моему брату, и он категорически запрещал мне ее брать! – Правильно влетит, – рассудительно ответил Гаер, просушивая туникой зад Винии. – Тебе было сказано не брать, ты заслуживаешь хорошей порки! – Гаер не раз и не два был сам порот и относился к такому наказанию спокойно. – Надеюсь, он даст тебе возможность оправиться после того, как ты чуть не утонула! – Ты не знаешь моего брата. Он просто ждет шанса добраться до меня! Обычно моя мать заступается за меня и не дает ему меня трогать, но на сей раз она не сможет брата остановить! А отцу моему все равно. Его интересует только размер винного кувшина. Свадебный подарок паука – Смотри, Гаер! – показала Виния. – Паук несет жене свадебный подарок! По песку полз огромный паук и что-то тащил на себе. В приграничье водились огромные черные пауки, охотившиеся на мелких грызунов. – В Роднеро таких пауков нет! – Гаер с омерзением посмотрел на мохнатое чудовище. – Они безвредные! В кладовых их иногда специально держат! Они на мышей охотятся и на мелких птиц! Из их паутины ткут туники для жен и любовниц самого императора рабы, специально для этого обученные. Видишь, самец паука несет своей невесте спеленатую мышь! Сейчас будет зрелище свадебного пира. И пока паучиха будет наслаждаться свадебным подарком, паук ее осеменит. Но это, если он успеет. Интересно, повезет на этот раз пауку или не повезет? – Виния толкнула Гаера локтем в бок. – Если он зазевается, сам станет завтраком для нее. Ставлю два поцелуя в губы, что ему не спастись! – Идет! – ответил Гаер Паучок не спасся. Паучиха, закончив с подарком, быстро спеленала паутиной паука и утащила в свою нору. «Это самый лучший спор в моей жизни!» – думал юноша, возвращая девушке проигрыш. – Ладно, что-нибудь придумаем, – сказал Гаер. – В любом случае тебе надо добраться домой. Пока я сажусь на пони, подержи одежду, она еще слишком мокрая, чтобы носить. А затем ты сможешь ехать передо мной. – Этот твой пони? – спросила Виния, усевшись впереди Гаера на спине Пегаса. – Ты, должно быть, богат? Мы тоже были когда-то, но теперь потеряли все деньги. Все, что мы имели, теперь принадлежат управляющему Циннамусу и бывшему нашему рабу по имени Торакс. Теперь они управляют и получают наши деньги. – Торакс – мой отец, – произнес Гаер со смехом. – Я извиняюсь, – смутилась Виния. – За что? – За называние бывшим рабом. – Ладно, он был им, и это не имеет для него значения, – Гаер плотнее обхватил Винию, чтобы показать, что он на нее не сердится. – Я благодарна, что ты спас мою жизнь, – произнесла Виния. – Ладно, а я рад, что ты не утонула, – беспечно ответил Гаер. Тут Виния почувствовала, что что-то твердое уперлось ей в крестец. – Нет, я имею в виду, что рада, что это ты, а не кто-то другой спас меня, – настаивала Виния. Она чувствовала возбуждение Гаера, но не показывала вида, что это ее волнует. – Взгляни, это наша вилла там выше. Вон каменный фаллос стоит у дороги! Я спорю с тобой на что-нибудь, что мой брат подберет для меня какой-нибудь особенный хлыст! Ему так нравится причинять боль. Он всегда бьет рабов и рабынь. А уж шанса всыпать мне он точно не упустит! – Рабы – это другое, – серьезно вымолвил Гаер. – Знаешь, я многое что видел: нечто замечательно красивое и удивительное, подобно необыкновенному зеленому Северному сиянию и большим китам Западного моря, нечто ужасное, подобно пиратам, прибитым на крестах на побережье, или большому перевалочному пункту человеческих страданий в Синтоне, где тысячи рабов продавались ежедневно, как человеческий скот. Они в постоянной готовности к наказанию, и тела их украшают следы от плетей! Этим они отличается от свободнорожденных. Однако насколько я знаю, ни один патриций и ни одна патрицианка не избежали домашнего наказания по молодости лет! Правда, и секут их не столь сурово! – Да, розги в империи в почете! – вздохнула Виния. – Надеюсь, что они нас минуют после этого приключения! -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b Спасибо сказали: NASTAY357, Лакшми, Таис

DeMonica Просмотр профиля	6.3.2018, 13:36 Сообщение #3
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Ты должен – значит можешь Каменный фаллос стоял в воротах виллы, таким образом, хозяева желали своим гостям денег и счастья. «Ничуть не изменился, – думал Циннамус, разглядывая гостя, – те же льдистые черные глаза, сведенные в одну линию брови. Только начал седеть» Торакс по-прежнему двигался медленно и расчетливо. Вольноотпущенники за кувшином старого вина вспоминали молодость и первые совместные дела. За столом прислуживала Исанкло. Единственная галера стала флотом. Суда возили товар по всей стране. – Старею, мой старый друг! – Торакс разломил лепешку и обмакнул ее в душистый мед. – Деньги принесли сплошные хлопоты. Теперь все, сам путешествовать не буду. В Роднеро у меня великолепная вилла, штат управляющих, верные вольноотпоущенники! – А мне, по велению императора, – Циннамус, осушил очередной кубок, – приходится безвылазно жить в приграничье. На мне снабжение легионов, управление имением и долги нашего господина. Я слышал, ты снова остепенился? – Пришлось! Моя новая жена незаконная, но удочеренная по всем правилам дочь министра короля – Брисеида. Она родила мне сына Луция и дочь Асконию, но до недавнего времени с женой и новыми детьми я виделся редко. Теща Имша никак не может смириться с тем, что отдала за меня дочку Брисеиду замуж! – Пора уж! – Циннамус шлепнул пониже спины Исанкло, чуть замешкавшуюся налить вина. – А как Амеана? – Амеана? Эта бывшая кормилица моих детей выкупила у меня толкового раба и женила его на себе! Сейчас они держат в городе гостиницу и коптят мясо и рыбу для легионеров и путешественников, – Торакс показал компаньону пергамент. – Помнишь, ты был недоволен, что я отпустил ее на свободу и дал денег на обзаведение? Теперь она стала свободной и богатой женщиной, однако сохранила почтение к бывшему господину, и процент от ее доходов давноокупил все расходы с прибылью! – У тебя прирожденный талант к торговле! А сынок, Гаер, его унаследовал? – Гаер скоро приедет, мы вместе путешествуем. Танда до недавнего времени воспитывалась в закрытом пансионе. Кстати, не продашь для нее мула с покладистым характером? – Мула? Охотно! Давай выпьем за то, чтобы твое семейное положение не ухудшило наших торговых дел! Дети пусть получают образование! Торакс осушил кубок и улыбнулся, вспомнив Гаера. Парень неплохо управлял лодкой, плавал как рыба, ездил на лошади не хуже амазонки. Он умел читать, писать и делать простые арифметические вычисления, но Торакс чувствовал, что если ему придется играть роль в столице, он должен изучить риторику, законы и хорошие манеры. – Эх, Циннамус, отказ от странствующего образа жизни… от которого получал удовольствие… Мне предстоит постоянное общение с женой, тещей, тестем и детьми жены от первого брака… «Только бы в петлю старый друг не полез, – подумал Циннамус, – хорошо, что моя жена не имеет такой многочисленной родни. И ведь каждый родственник будет тянуть у компаньона деньги!» – Хорошая девочка, – Торакс посмотрел на расписанную шембоком Исанкло, – ну-ка, слетай под стол! Понятливая рабыня скользнула под стол, и принялась язычком доставлять гостю удовольствие. – Хорошо вышколена! Я люблю юных девушек! Мне нравится их чистая кожа, тонкие тела, крепкие маленькие попки, небольшие грудки, крошечные плоские животы и гладкие изящные ножки! – Хочешь купить? Хорошая рабыня, только полакомиться любит! Она как раз сегодня отобедала шембока! – Я подумаю! Моя дочка хотела рабыню для мелких услуг… – Расскажи мне, – произнес Циннамус, – как сейчас обстоят дела с Гаером и Тандой? – Гаер поехал сюда со мной и скоро присоединится к нашему обеду. До осени мы будем вместе, а потом я отдам его в закрытую школу, где учат сообразно кошельку и общественному положению родителей. А Танда четыре года провела в пансионе, и теперь я уже начинаю подумывать о выгодной партии! Девушки взрослеют рано, и чем скорее она окажется замужем – тем лучше. Торакс не был легким на разговор человеком, но когда с делами было закончено, управляющий не намерен был сидеть молча, к тому же он чувствовал, что у Циннамуса был неподдельный интерес к девушке. После третьего кувшина неразбавленного вина слабый человек уже лежал бы под столом без чувств. Однако Торакс совсем не походил на пьяного: он обдумывал операцию по скупке серебра в слитках и серебряных шахт. Авантюра привела к умножению уже значительного состояния во много раз. Надо получить подряд на снабжение легионов, которые, возможно, будут развернуты при восстании голодающих рабов, работающиъ в шахтах. Все же не эти глубокие коммерческие спекуляции занимали его ум, а мысли более интимной и личной природы. Тридцать пять лет назад Торакс был маленьким рабом со стрижеными волосами, ждущим у стола хозяина и следящим за чашей для вина, в заботе, чтобы она никогда не пустовала. Голодный и утомленный, знающий, что малейшей ошибки, капли пролитого вина достаточно, чтобы оказаться на скамье для порки и ждать, когда безжалостный прут распишет тело вдоль и поперек. Циннамус тоже испытал нелегкую рабскую долю, и хоть был старше Торакса на 8 лет, получил свободу значительно позднее. – Хорошо, что Танда выросла, однако, полагаю, она не слишком счастлива от перспективы выйти замуж так рано, – ответил Торакс. – Тем более, что ты не предпринял до сих пор ничего касательно этого пункта в твоем акте освобождения. Ты же написал первенцем Танду! Остался год, прежде чем акт вступит в силу! – Я предпринял все, что надо! Смотри: вот его векселя! Долги значительно превышают размер имущества. Если у Тита Флакка хватит глупости требовать в рабство мох детей, я откажу ему в праве выкупа закладной и получу во владение все имущество, включая собственных детей, и он со своим семейством станет нищим… – Тит – глупый и жестокий человек. К тому же он слишком много пьет, – мягко ответил Циннамус, наслаждаясь тем, как под столом работает язычком рабыня. – Я боюсь, что за исключением пьянства, это относится также к жене и старшему сыну! «Донести хозяину на управляющего? – подумала Исанкло, облизывая напрягшуюся и вздрагивающую головку. – И что дальше? Хозяин давно ничего сам не решает! В результате меня посадят на кол или кинут в Саттур! Нет, надо действовать хитрее!» – У него есть и дочь? – небрежно спросил Торакс. – Да, Винии недавно исполнилось 18 лет. Я хотел бы поговорить о детях нашего господина серьезно. Торакс ничего не ответил, поэтому Циннамус после паузы продолжил. – Они, в общем, не столь уж плохие ребята, но атмосфера здесь отравленная. Если они здесь останутся, то окажутся такими же дурными, как остальные. У них в Роднеро есть родственники, и я знаю, что они возьмут их к себе и позаботятся. Девочку выдадут замуж, а парню помогут найти счастье в большом мире! – Я думал, что Тит и его семейство были приговорены к бессрочной ссылке. – Да, были, но времени прошло много, и сейчас никто уже не заинтересуется 18 летней девушкой и двадцатилетним парнем, когда те окажутся в столице. Другое дело, что у нашего господина везде одни враги. Они, несомненно, постараются не дать им туда добраться, но как только дети окажутся там, просто смирятся с этим, я уверен! Сейчас правит уже не тот император, который высылал его. Главная опасность исходит отсюда, из Приграничья. Тит ухитрился испортить отношения со всеми. – Есть, – произнес холодно Торакс, – две вещи, которые я не понимаю. Почему я должен впутаться в это дело? Зачем мне вывозить девицу и парня из Приграничья, рискуя не только испортить отношения с властью, но и, возможно, оказаться на кресте? – Торакс чувствовал, что пружины энергии в нем полностью сжались. – В этой игре на кону и моя жизнь, и жизнь моих детей! – У вас есть шанс помочь молодым людям стать кем-то в ее жизни, и вам ничего не стоит дать им этот шанс! Да и их родственники в столице будут вам весьма благодарны. А покровительство сильных мира сего для вольноотпущенников и их детей может быть очень даже не лишним в столь трудные времена! Разве не так? – А средства? – Они будут путешествовать, замаскированными под рабов. Это существенно сократит расходы. Кто заинтересуется покупкой новых рабов на законном основании? – Я часто покупаю рабов и рабынь. Может. И эту соску, Исанкло, что вертится под столом, куплю… Я только никак не могу понять, что в этом предприятии выгодно лично мне? Циннамус вздохнул, он надеялся избежать этого аргумента... – Есть, – сказал он осторожно, – долг между вами и мной! – Верно. Гаер с Тандой умерли бы, если бы не вы… Я возьму их в Роднеро, но я делаю это ради тебя, Циннамус, а не по какой другой причине, и, конечно, не для того, чтобы помочь детям Тита! «Господа затеяли интригу! – Исанкло облизывала фаллос Торакса и внимательно слушала разговор за столом. – И меня купят!» Рабыня, закончив сладкую работу, вылезла из-под стола, сверкнув полосатой, с вздувшимися рубцам задницей, и принялась снова разливать вино. – Дети знают, что им придется путешествовать, как рабам? Согласны ли они на это? – Не знают, но у них нет выбора! – Циннамус вытер руки о хитон Исанкло. – Мы им расскажем перед дорогой, и они должны согласиться! – Это будет нелегко! – Торакс выпил еще вина. – Чтобы маскировка достигла цели, им придется пребывать рабами постоянно, все время путешествия, а не просто играть в это на людях! – Но у меня есть репутация, и я не стыжусь ее! – Торакс шлепнул рабыню по попе так, что у нее на глазах выступили слезы. – Юные девы и мальчики существуют для наслаждения. Кто поверит, что я пощажу рабов? Парня впрочем, я освобожу от услуг в моей постели. А на счет Винии… Где теперь эта милая девушка? «Вот мой шанс отмстить. Как придут судейские искать детей – донесу!» Рабская душонка радовалась: не так часто рабам выпадает возможность отомстить хозяевам. Каждому свое Черноволосый крепко сложенный юноша в темно-синей тунике сидел на низкой кирпичной стенке, построенной у центрального колодца виллы Циннамуса. По причине жары сандалий на нем не было. – Мой брат Аний, – нервно произнесла Виния, когда молодой человек встал и двинулся по направлению к ним, помахивая хлыстом в правой руке. Нагота сестры, как показалось Гаеру, не произвела на него никакого впечатления. – Голая зараза! Что ты сделала с моей лодкой? – голос Ания дрожал от гнева. – Я... это... – Слезай вниз! Я научу тебя, как красть у меня вещи! Аний схватил сестру за щиколотку и потянул, бросив девушку на землю. – Ай! – Виния упала, но сразу же попыталась встать. Аний отступил назад и врезал хлыстом. Гибкий хвост просвистел в воздухе и впился вдоль спины. Виния вскрикнула, и хлыст хлестнул второй раз, попав поперек пухленького зада. – Хватит! – Гаер закричал и соскочил с пони. – Сейчас и ты получишь! – Аний был старше Гаера и значительно сильнее его. Реального шанса в схватке у того не было. Спас положение пони, встревожившийся из-за свистящего рядом хлыста. Он повернулся и внезапно лягнул Ания задними копытами, отбросив назад. – Не надо, Пегас! – не зная сам почему, пожалел брата Винии Гаер. Когда Аний поднялся на ноги, Пегас лягнулся снова. Нервы Ания не выдержали. Он развернулся и побежал. – Arma virumquе cano (воспеваю оружие и человека!), – раздался мужской голос. Циннамус, услышав шум во дворе, вышел посмотреть, в чем дело. – Гаер, я – Циннамус, в последний раз я видел тебя более девяти лет тому назад. Передай пони рабу. Аний, твой отец хочет поговорить с тобой, и с тобой тоже, Виния. Идемте все со мной! – Можем мы сначала одеться? – спросила Виния, прикрываясь влажной туникой. – Нет, идите так! – улыбнулся Циннамус. – Гаер, это была славная победа, но мудрый генерал знает, когда отступить, также хорошо, как когда атаковать. А сейчас – перемирие! «Не прощу! Не забуду! – думал Аний, потирая ушибленную грудь. – У нас в приграничье таких обид не прощают!» – Еще попадешься мне на узкой тропинке, – шептал Аний Гаеру по дороге, – пожалеешь, что на свет родился! -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	6.3.2018, 20:39 Сообщение #4
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Трудное решение – Эта, – сказал Циннамус, усаживаясь за стол в кабинете, – голая девушка, и ее брат, о которых я вам рассказывал. Торакс холодным пристальным взором смотрел на брата с сестрой. У патрицианки были длинные и густые ресницы. Торакс молчал, раздумывая о последствиях той авантюры, в которую решил втянуться. «Дочь господина была искушением для бывшего раба. Брат тоже хорош, телосложение атлета, мышцы играют, на рынке за них дали бы приличные деньги!» – Виния, Аний – вы знаете, что по желанию ваших родителей, да и по моему тоже, вам было бы лучше жить подальше отсюда. Торакс любезно согласился взять вас в Роднеро! – В Роднеро, – повторила Виния и стала пританцовывать босыми ногами. – Но... но ведь отец всегда говорил, что мы сосланы сюда навечно и не можем уйти никуда. Он снова и снова говорит об этом. Это так надоедает... – Не хочу слышать, как ты осуждаешь отца, – произнес Торакс, сурово стирая улыбку с лица Винии. – Если вы пойдете со мной, то поедете в качестве рабов. Это не будет игрой. С момента, когда мы отправимся, и до момента, когда я передам вас родственникам в Роднеро, вы будете рабами! – Я не согласен, – Аний брезгливо посмотрел на сестру. – Ни дня, ни часа я не согласен быть рабом! Лучше быть господином в Приграничье, чем рабом, даже на время! – Это твой выбор, – ответил Циннамус. – Можешь идти к своим рабыням! – А ты, Виния, полная дура! Голая дура! – Аний ушел, хлопнув дверью. – А я согласна! – Виния подумала о прелестях столичной жизни. – Аний пусть тут сидит, под туникой у дочери Циннамуса! Прирос к ней своей оглоблей! – Девочка, подумай хорошенько! Ты будешь выглядеть как рабыня, действовать, как рабыня, разговаривать, как рабыня, думать, как рабыня… – Торакс понизил голос, чтобы подчеркнуть это обстоятельство, – с тобой будут обращаться, как с рабыней. Это единственный способ маскировки, который может сработать. Если перестать хотя бы на минуту, мы будем пойманы! Ты все еще хочешь идти? – Да. Да, пожалуйста, – не колеблясь, произнесла Виния и затем добавила: – Пожалуйста, могу я быть рабыней Гаера? Торакс, Циннамус и Тит рассмеялись. – Это неплохая идея, но не думаю, что она сделает твою жизнь легче. Если ты станешь рабой Гаера, он имеет право назвать тебя. Едва ли можно называть рабское отродье таким хорошим именем, как Виния. Скажи нам, как ты назовешь ее, Гаер? Ну, не упрямься! Гаер поколебался, размышляя, и затем произнес: – Пикколо, отец, поскольку она маленькая, и я достал ее из реки… – Очень хорошо, Пикколо – это то, на что ты будешь отзываться, Виния. Теперь скажи мне, что случается с рабыней, которая ленива, медлительна, или глупа? – Она получает заслуженную порку, – очень тихо произнесла Виния, густо покраснев до корней волос. – Правильно! Ты была хоть раз порота, Виния? – Не раз, ремнем из кожи угря, когда училась грамоте и счету! – Кожа угря – наказание детское! – Торакс ухмыльнулся. – Мне кажется, не так давно ты отведала хлыста? На теле обнаженной девушки горели две вспухшие полосы. – Да. Аний ударил меня им пару раз. – Ладно, несколько отметок от хлыста на твоем теле для начала неплохой пропуск для рабыни. Однако нет сомнения, что их станет гораздо больше, прежде чем мы достигнем столицы. Кроме того, рабов не кормят разносолами и не поят винами! Ты все еще хочешь идти со мной? – Да. Да, я хочу пойти, пожалуйста! «Что мне делать здесь? – думала Виния. – Прятаться от хлыста брата? Он уже не раз пытался меня изнасиловать! Прозябать в этой дыре всю жизнь? Нет! Это мой шанс и я им воспользуюсь!» – Циннамус, как Вы планируете подготовить наш уход отсюда? – Торакс встал, дав понять всем, что разговор окончен. – Завтра рано утром я отправлю раба седлать мула. Как только это будет сделано, Виния выедет на муле, под предлогом того, что она ищет лодку Ания. Гаер пойдет с ней, сопровождать ее к реке, к мосту через Сатур. Вы, Торакс, отправитесь вдоль дороги, и все трое встретитесь у моста. Дальше все уже будет под вашей командой. – Виния, прежде чем ты уйдешь, напиши записку, что ты решила сбежать прочь, потому что боишься жестокой порки от брата Ания за потерю лодки. Я «найду» эту записку в твоей комнате сегодня вечером. К тому времени, Виния, ты уже будешь преображена в рабыню и уедешь далеко отсюда. – Хорошо задумано, – оценил план Циннамуса Торакс. – Мне нужна маленькая дешевая туника для Вини. Или, может быть, я должен говорить – Пикколо. Что для этого еще нужно? Рабский ошейник и пара ножниц, чтобы подстричь ей волосы. «Это замечательно, – думала Исанкло. – Судейские узнают все!» – Вы бы лучше, – тихо вымолвил Торакс после того, как молоденькая девушка вышла из его кабинета, – добавили хороший шембок к этому списку. -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	7.3.2018, 12:35 Сообщение #5
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Последняя ночь в имении Над приграничьем опустилась короткая летняя ночь. Светила бледная круглая луна, низко висевшая над горизонтом. Повсюду на небе были разбросаны маленькие звездочки, звезды покрупнее как бы охраняли их. Гаеру не спалось: он вспомнил, как приятно, как возбудительно было чувствовать прикосновение ягодиц Винии, тогда, на пони. Зарыв глаза, он вспоминал шелковистость ее кожи, холодной, и в тоже время разгоряченной. Воспитание Гаера было свободным. В тесных помещениях небольшого торгового судна скрыть что-нибудь было невозможно. Он давно знал, что мужчины могут и получают огромное удовольствие от юных девушек. Гаер видел упирающихся, плачущих рабынь, приводимых в каюту отца. Что там затем происходило, он не знал, так как его всегда выгоняли на палубу «проветриться». Зато часто слышал через обшивку каюты умоляющий голос, резкий вскрик и звуки рыданий. Он видел девушек и после того, как они покидали каюту, осторожно передвигаясь, с окровавленной и запачканной внутренней стороной бедер. После таких случаев отец на время успокаивался, смягчался. Он видел и рабынь, купленных для моряков. Эти женщины покорно и широко раздвигали ноги. Сейчас, думая о Винии, он ощутил, что фаллос его набухает и начинает увеличиваться. Разные мысли и картины лезли в голову. Гаер представлял себе уже не свободную Винию, а свою рабыню Пикколо, раздетую догола, дрожащую, в ужасе ожидающую удара плетью. Но, в то же самое время ему хотелось защищать Пикколо, подержать нежные груди в руках, стереть слезы и нежно, очень нежно утешить ее после порки. Чувства Винии были намного проще. Гаер спас ее от утопления и затем уберег от ярости Ания. Она боготворила спасителя, и была рада находиться рядом со своим героем. Мысль быть рабыней Гаера одновременно возбуждала и пугала ее. «Быть рабыней удовольствия мало! Как вспомню деревянного козла в нашем имении, так мурашки ползут по спине. Надеюсь, все же Гаер будет добрым господином! Однако, у него такой папочка, что от одного взгляда на него становится жутко! Конечно, – говорила она себе, – даже если Гаер окажется таким же жестоким, как и мой брат, я должна все же вынести все мучения, быть храброй и заслужить уважение временных моих господ! Иначе всю жизнь придется прозябать в Приграничье! Эта ночь показалась для Винии необыкновенно длинной. Она плохо спала, мысли ее были в далеком Роднеро. Даю, чтобы и ты мне дал Рано утром Гаер с Винией выехали первыми. Аний сладко спал в объятиях дочери Циннамуса и не счел нужным проводить сестру в дорогу. Ему снились планы мести. – Будем надеяться, что боги будут к нам благосклонны! – Гаер смотрел, как Виния держится в седле. Наездницей она оказалась неплохой. – У тебя были свои рабыни? – спросила она Гаера. – Нет! И привыкай к имени Пикколо. А вот и мост! Смотри, женщина на колу уже отмучилась! – над трупом кружила стая хищных птиц. – Поедем чуть дальше и искупаемся! – предложил Гаер. – Там, за мостом, где стоит большой каменный фаллос, есть тихая заводь! Одежда полетела на песок. Они, взявшись за руки, бросились в освежающую воду. Резвились, визжали, хохотали, брызгались, бегая друг за другом по мелководью. «Пока меня не изнасилуют, как рабыню, я должна решиться сама стать его женщиной!» – подумала Виния. Затем, прижавшись друг к другу, они лежали на мягком теплом песке, согреваясь под полуденным солнцем. Повернувшись набок, Гаер снова стал любоваться лежащей на спине, блаженно закрывшей глаза Винией. Он ласково поглаживал и мял упругую плоть ее груди, перебирая пальцами то один, то другой крепкий налитый сосок. «Сколько раз Аний домогался меня, – думала она, – но никогда я не слышала от него ни одного доброго слова! Однако меня, в чьих жилах течет голубая кровь, будет иметь сын вольноотпущенника! Впрочем, моя мать быстро нашла себе замену среди крепких рабов, как отец стал немощен! Я стану женщиной с милым, а не с постылым» Эта сладкая, трепетная мысль еще больше разжигала страстную натуру. Понимание, что она сейчас впервые познает мужчину, сначала пугало, но потом Виния почувствовала, что уже не она сама, а природа требует этого. – Возьми свою рабыню! – внезапно она повисла на Гаере, и юноша рухнул на траву, подминая ее под себя… – Я твоя раба. Гаер чувствовал ее запах, запах колокольчиков и горьковато-сладкий сок цветов, сжатых между ними. Виния была полностью в его власти, а он медлил, продолжал ласкать груди, не решаясь на последний штурм. «Я лежу на голой девушке, своей рабыне, – думал Гаер, – но она патрицианка, хоть и согласилась на время и по обстоятельствам стать рабыней Пиколло! Сама же Пикколо поняла, что инициатива принадлежит сегодня ей. – Иди ко мне! – ласково обняв за юношу за талию, она потянула Гаера на себя. Пикколо, нежно гладя ладонями твердую спину и плечи, взяла в руку запрещенное мужское место. Гаер, вздрогнув, застыл от неожиданности. Он понял, что сейчас, возможно, станет настоящим мужчиной. Пикколо же приподнялась на локте и, скосив взгляд, с любопытством смотрела, как увеличивается и растет фаллос Гаера. – Как он дрожит! – немного смущаясь, девушка потянула руку и, взяв фаллос, сжала в маленькой ладошке, – прямо как живая рыба. Как только мягкая ладонь Пикколо коснулась фаллоса, Гаер ощутил сильный, словно удар тока, прилив страстного желания. Оторвавшись от тела девушки, Гаер встал на колени, нагнулся и потянул Пикколо к себе. Происходившее превзошло все, о чем он мечтал. Только что произошедшее с ним проносилось в мозгу. Гибкая и мягкая, как тростник Пиколло была действительно маленькой и тихо стонала, когда Гаер причинял ей боль. Но теперь задыхался он. Девушка обняла Гаера и еще сильнее прижалась к нему губами. Помогая Гаеру, Пикколо выгнулась, приподняв ягодицы от песка. Гаер навалился на упругое тело, крепко сжимая в объятиях, не веря еще в свое счастье. Пиколло протянула свою руку вдоль его тела и, найдя затвердевший от желания фаллос, подвела в нужное место у себя между ног. Как только головка Фаллоса стала входить в узкое влажное отверстие, Пикколо взмолилась: – Ой, пожалуйста, осторожней! Осторожней! Я боюсь! Прошу, осторожней! Мысленно она давно была готова к этому дню. Страх перед первым в ее жизни мужчиной и сильное желание боролись в сознании девушки, но инстинкт оказался сильнее. Пиколло призывно раздвинула ноги, согнув их в коленях. Неожиданно у нее вырвался из горла глубокий звук, словно она задыхалась. Она согнулась у Гаера в руках, будто умирая. Но Гаер в этот момент ничего не слышал. Он старался ввести свой фаллос как можно глубже. Фаллос, раздвинул головкой нижние губки, и уперся в девственную плеву. Резкая боль на мгновение отрезвила Пикколо, но болезненные ощущения быстро прошли, уступив место удовольствию. Гаер был на седьмом небе от счастья. Наконец-то свершилась самая заветная мечта. Он, ощущая под собой тело, с огромным наслаждением входил и выходил из влажной глубины. – Всё! – фаллос Гаера проник на всю длину, порвав девственный заслон. Пикколо, лежа под тяжестью, чувствовала, как тело снаружи ласкают руки и губы, а внутри – фаллос, который скользит по стенкам её влагалища, иногда проникая глубоко до самой матки, причиняя ей мучительно-сладостные ощущения. Вдруг Пикколо вздрогнула, выгнулась вперед, крепко прижимая руками ягодицы Гаера к себе. Ей казалось, что она находится в сказочном сне, и когда Гаер, заохав, снова сильно сжал тело, Пикколо ощутила, как его фаллос задергался у нее внутри. Ее губы сомкнулись с губами Гаера. Оба несколько минут были недвижимы, наслаждаясь пережитым наслаждением. – Пикколо, тебе было хорошо? – спросил Гаер. Она, молча, вздрогнув ресницами, показала, что да. Ей было и вправду очень хорошо. Они снова купались и гонялись друг за другом, только уже голые, и снова и снова предавались удовольствиям любви. Немного спустя Пиколло, так же неожиданно оттолкнула Гаера. Почему? Мысль, что Виния будет, хоть и на короткий период, его рабыней, сильно волновала юношу. «Ведь я могу сделать с нею все, что захочу …» Пока дети предавались любви, Торакс решил с Циннамусом последние дела и поехал следом. «Да, не так просто выполнить поставленную задачу! Скоро, очень скоро ее начнут искать. Если эта авантюра откроется – не сдобровать ни ей, ни мне, ни моим детям! В этой хорошенькой девушке есть изюминка! Но дело выгорит – я получу такие дивиденды, что не даст никакая торговля и за десяток лет! – рассуждал Торакс, нагоняя Пиколло и Гаера по дороге. – Вот и мост через Сатур!» Тут он и увидал их, сидящих бок о бок в тени ясеня и молча смотрящих на бурлящую реку. Они сняли сандалии и бултыхали ногами в потоке. «Такое отношение необходимо пресечь раз и навсегда», – подумалось Тораксу. -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	8.3.2018, 20:23 Сообщение #6
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Первый опыт рабыни «Сечение становится искусством – искусством получать наслаждение от боли, искусством «приятных страданий любви». Овидий в своей «Науке любить» прочно связывает страх, любовь и даже супружество. А вот его практические советы как овладеть женщиной: «Называй это насилием. Прекрасно, но это насилие по вкусу женщине, а что ей приятно, она часто желает дать как бы насильно». Вспомнив Овидия, Торакс зловеще улыбнулся. – Гаер, – крикнул он, – бегом ко мне! – Пикколо, ленивое отродье, поднимайся сюда, мигом! Быстро! Я научу тебя, как бездельничать, когда твои хозяева зовут! Виния, забывшая на мгновение свое рабское имя, и не ожидавшая, что с ней будут разговаривать таким языком, оглядывалась по сторонам в поисках раба, которому кричал Торакс. Затем она вспомнила, что это она и, вскочив на ноги, вскарабкалась босиком вверх по берегу. Торакс выскользнул из седла и бросил девушке поводья. – Не просто стой здесь с открытым ртом, маленькая дура, – рявкнул он. – Веди лошадь вниз за мной! – С тобой все хорошо, Гаер? – спросил он более мягко, приветствуя сына. – Да, благодарю Вас, отец! – Ты должен жестко держать держать эту девчонку! Не позволяй ей сидеть на земле рядом с тобой, как сейчас. Она возомнит себя выше, чем есть на самом деле, если ты не будешь внимателен. Ей нужны постоянные уроки послушания и первый из них она получит сейчас! «Моему Гаеру досталась девственница! – Торакс сразу понял, что тут произошло на песке у реки. – Этот опыт ему в жизни пригодится!» – Привяжи где-нибудь эту лошадь, а сама становись сюда! Пиколло колебалась. Внезапно в руке Торакса оказался кожаный шембок. Он сильно хлестнул девушку по передней стороне бедер, попав чуть ниже подола туники. Пикколо взвизгнула и отскочила назад. – Встань сюда, – сказал Торакс, показал на место рядом с собою. – Раздевайся, – повторил он и ударил шембоком снова. – Совсем! Пиколло еле сдерживалась, чтоб не расплакаться. Это было несправедливо. Она не была готова к тому, что к ней сразу будут относиться подобным образом. «Меня должны были предупредить, прежде чем начать обращаться, как с рабыней. Это просто нечестно – начинать вдруг действовать так жестоко!» Два удара шембоком по бедрам болели. Она не хотела еще одного. «Лучше подчиниться! – Пиколло потянула тунику над головой и бросила ее на землю. – Что, теперь я рабыня? И у меня хватило ума согласиться на это?» – подумала она. В этот момент Пиколло осознала, как огромен на самом деле Торакс, и как мала в сравнении с ним она. «Да он одним ударом прихлопнет меня как муху! – подумала девушка. – И нет спасенья!» Нащупав спереди узел набедренной повязки, Пиколло быстро развязала его. Теперь она стояла перед Тораксом обнаженная, дрожащая не столько от стыда, сколько от страха. «Неплохая получилась мишень! – подумал Торакс. – А я ведь был рабом у ее родителей! Ну что ж, судьба бывает благосклонна даже к рабам! Распишу ее и вдоль и поперек!» – Так-то лучше, – холодно произнес Торакс. – В таком виде мне больше нравится видеть рабынь. Ты, впрочем, довольно жалкий экземпляр. Даже трудно сказать, девушка ли ты. – Уже не девушка, – улыбнулся Гаер. – Нашел, чем гордиться. Смотри: что это такое, – он слегка стегнул ремнем по грудям Пиколло, – не шары, скорее, шарики. Совсем не стоящие того, чтобы их иметь, их можно с таким же успехом отрезать, от них для тебя никакой пользы. Как ты думаешь, Гаер, не малы ли они для девчонки ее возраста? – Они не очень большие, отец, – беспокойно произнес Гаер, – но отрезать их, по-моему, все равно не стоит! – Не очень большие! Сказал! Они крошечные. Скорее, грудки мыши, чем молоденькой девушки, – продолжал насмехаться Торакс. Он наклонился, подняв одежду и сандалии Винии. – Хлам! – Торакс связал их в узел и, прежде чем девушка поняла, что сейчас произойдет, бросил их в реку. – Нет... нет… Тут Гаер заметил, что колени Пиколло слегка подрагивают в страшном ожидании. – Что ты сказала? – загремел Торакс. – Ты мерзкая, дерзкая маленькая хамка. Я научу тебя, как говорить мне: «нет»! Подойди к этому дереву! Он схватил Пикколо сзади за шею и швырнул ее о дерево, так, что кровь потекла из носа и рта. «Я не заплачу, – отчаянно думала Пикколо. – Патрицианка не опозорит себя плачем!» – Схвати эту ветку и держись за нее, – распорядился Торакс. – Если ты ее выпустишь во время порки, наказание начнется сначала! И оно будет ужасным! Торакс поднял шембок и со всей силы стеганул им по голым ягодицам. – Ладно, Гаер, – продолжал он, любуясь первой вспухающей полоской, – она твоя рабыня и тебе пороть! Пять ударов. Надо бы больше, но я хочу, чтобы она смогла идти! Торакс передал ремень сыну. Гаер смотрел на Пиколло и не решался. Рабыня выглядела беспомощной и беззащитной, худенькие руки вытянулись высоко над головой, тело напрягалось и вздрагивало. – Живей, – нетерпеливо рявкнул Торакс, – у нас нет времени! Гаер размахнулся и ударил. Пиколло отрывисто втянула воздух, но от крика удержалась. Для нее началась пытка более страшная, чем укус хлыста брата. Спаситель, герой и первый мужчина бил ее, и эти удары больно ранили душу. Второй удар принес еще порцию боли, но она подумала, что сумеет принять оставшиеся четыре, не плача. Однако, Торакс, который порол и был порот, быстро распознал, что случилось. – Ты намереваешься ее гладить, Гаер? – произнес он раздраженно. – Ты должен причинять боль, а не щекотать! Дай мне! Теперь смотри. Отступи, и левую, свою левую ногу слегка продвинь вперед. Теперь вращающим движением отведи шембок назад над своим левым плечом и затем со всей мощью брось вперед из-за спины так сильно, как ты сможешь, крепко завершив удар! Шембок резко щелкнул по голой плоти. Тело Пиколло судорожно вздрогнуло. Девушка задохнулась, и странный приглушенный звук: полувскрик, полустон – вырвался у нее. «Я чуть-чуть опоздал! – подумал Торакс. – Сын сорвал цветок! Ну что же, она все равно получит свое!» – Теперь ты должен научиться различать, какую боль причиняет удар, – произнес Торакс. – Прежде всего, по звуку, издаваемому поротой, ты можешь отличить, и по манере движения тела, и по звуку удара и отметине, который он оставляет на теле. Смотри: там, где приземлился этот последний удар, белое становится красным и теперь местами переходит в темно-пурпурное. Я хочу увидеть, как шембок оставляет подобные следы при каждом ударе, что ты наносишь. Теперь попробуй ты! Гаер взял шембок у отца. Последовав инструкциям Торакса и, стиснув зубы, он нанес со всей своей силой удар из-за спины. Пиколло, слушая рассуждения господина, напряглась, и тут же шембок врезался в бедро молоденькой девушки, а кончик, завернувшись, попал по лобку. Мучение было таким сильным, что она упала на бок, сжимая руками низ живота. Мгновение Пиколло не могла вздохнуть, затем начала беспомощно хныкать. – Ладно, это полезный урок для тебя, Гаер, – спокойно вымолвил Торакс. – Всегда тщательно отмеряй расстояние, прежде чем наносить удар. Если ты этого не сделаешь, вот что может случиться. Конечно, иногда тебе захочется нанести подобный удар, но ты не должен производить его случайно! – Живей, подлая, – сказал он, обратив свое внимание на Пиколло, и злобно ткнул ее в крестец носком сандалии. – Ты все еще должна получить шесть ударов: выпустила ветку – начинаем сначала! Пиколло, превозмогая боль, поднялась на ноги. Она только плакала теперь, все мысли о сохранении гордости прошли. – Пожалуйста, господин. Пожалуйста, – безнадежно умоляла она, – пожалей мою неопытность… – Перестань устраивать суету! – раздраженно рявкнул Торакс. – Ты можешь получить урок также и за это, – он положил руку на маленькую спину девушки, толкнув ее вперед, так что грудь и передняя сторона бедер были снова прижаты к шершавой коре дерева. Теперь дерево защитит переднюю часть твоего тела. И опусти голову вниз между руками, чтобы защитить лицо. Я ослеплял рабов в свое время, но никогда случайно! – Гаер, я хочу видеть, как ты умеешь пороть непослушных рабынь! Шесть ударов. Три по заднице, и три по плечам! «Что со мной будет дальше? – мысли Пиколло сосредоточились исключительно на боли. – Не ждала я такого поворота событий. А может, в его сердце боги вольют капельку милосердия?» Гаер снова поднял шембок. Почему-то сломленная решительность Пикколо и слезы, размазанные по лицу, ожесточили его сердце. Жалость сменилась презрением. Гаер взглянул на трепещущее тело и увидел не Винию, патрицианку, которую спас на реке, а Пикколо, рабское отродье, которое должно получить урок послушания. Шесть раз он с треском опускал ремень, так что его недавняя любовница скакала и подпрыгивала, вскрикивая под ударами. Ее втягивало в темноту, туда, где нет ни света, ни воздуха, ни дыхания. Раскаленным добела лезвием у Пиколло в голове заворочался страх. Открыв глаза, она не видела ничего, кроме мелькающего света и тени дерева, нависавшего над ней. Колючки на ветке выросли в огромные шипы. – Вот теперь качественно! – удовлетворенно заметил Торакс. Пикколо, чьи страдания в момент закончились, опустилась, рыдая, на колени. Торакс шагнул вперед, держа в руках ножницы. – А нельзя оставить? – Гаеру жалко было рушить такую красоту. – Повесить ей на ошейник бляшку, что волосы принадлежат империи? – Эта слишком узнаваемая примета, – Торакс прошелся ножницами по голове Пикколо. – По ним ее быстро вычислят. Гаер с жалостью смотрел, как локоны длинных темных волос падали на землю рядом с коленопреклоненной девушкой. – Гаер, брось волосы в Сатур и заодно охладись! Нам сейчас некогда. А теперь ошейник! – Это для того, – пояснил Торакс, – чтобы ты всегда помнила: и душа, и тело полностью принадлежат твоему господину. Любое его повеление – закон, дважды не повторяется... Ну, пора! По приказанию Торакса Пиколло легла на землю и положила голову на большой камень. «Прямо как на плаху!» – подумала она, чувствуя холод металла на шее. Торакс ловко заклепал ошейник с помощью свинцового стержня и небольшого камня. – Встань, рабыня! И надень это, – приказал Торакс. Он достал из седельной сумки короткую синюю тунику и бросил ее Пикколо. Девушка встала на ноги, стерла слезы тыльной стороной руки и, тихо всхлипывая, натянула тунику через голову. Она была такой короткой, что едва прикрыла низ живота, когда девушка выпрямилась. Если Пиколло нагибалась вперед или тянулась вверх, туника поднималась, обнажая зад и лобок. – Теперь ступай и приведи мою лошадь. Я не желаю больше тратить времени! Мы и так слишком задержались! «Хорошо, что я много бегала босиком!» – Пикколо на мгновение запнулась, надеясь, что, возможно, Торакс даст ей набедренную повязку. – Сейчас без сандалий я бы далеко ушла, – но вспомнив, как одевались рабыни у нее дома, поспешила выполнить приказ, думая, что должна быть счастлива, что ей предоставили и такую одежду. Торакс наблюдал за девушкой и улыбался. – Я думаю, что она быстро обучится! – произнес он. – Или мы ее обучим, или сами окажемся в руках палача. Отгоняя мысли о судебной расправе, Торакс погнал свою лошадь по берегу. «Главное, уехать отсюда подальше, однако после порки Пикколо еле держится в седле! Значит, подошло время еще одного урока. Тем более что дорога вблизи города вымощена булыжником!» – Гаер, – рассмеялся Торакс, оглянувшись через плечо, – ты, по-видимому, выискал нахальнейшее рабское отродье во всем Приграничье. Стряхни ее с мула и напомни, что у нее есть собственные ноги! Мул должен везти то мое имущество, у которого нет ног! Секунду позже голова Пиколло зазвенела от затрещины Гаера. Она взяла в руки поводья мула и побрела за своими господами. Поблескивая слезами, девушка старалась игнорировать грубые шутки возниц, двигающихся навстречу. Приближались сумерки. Пикколо устала, очень хотела пить, на голых ногах и руках спеклась пыль, и только боязнь шембока заставляли ее идти дальше. Люди на улицах обращали на нее мало внимания: измученные и покрытые синяками рабы и рабыни были распространенным зрелищем. Никто и не смотрел на грязную, босоногую, стриженую рабыню, которая вела мула Торакса. -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	9.3.2018, 14:47 Сообщение #7
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Город поставили на берегу реки, впадающей в море. В городе была чудесная гавань и стоящая на возвышенности крепость. Крепость и казармы для легионеров построили для защиты гавани города. Торакс с Гаером свернули с главной улицы во двор таверны. Таверна представляла собой дом высотой в два этажа, жилища для прислуги, конюшню, поварню, небольшую баню и пекарню. Дома были достаточно высокими с узкими окошками, способными превратить дом в крепость в случае нападения. Сводчатые ворота венчала кованая вывеска с изображением окорока. У ворот на высоте человеческого роста неярко горели факелы, влажная смола шипела и трещала. Владелец постоялого двора вышел к входу, чтобы поприветствовать их. – Ваши комнаты готовы для Вас, господин, – сказал он. – Ваш обед я пришлю прямо к Вам. Ваша дочь, Танда, уже приехала и ждет вас! Спешившись, Торакс передал поводья своей лошади Пикколо вместе с серебряной монетой. – Отведи животных в конюшни и передай эту монету конюху. Затем почисть себя и иди на кухню. Ты можешь помочь отнести наш обед наверх в наши комнаты. – Вы купили рабыню, – произнес хозяин постоялого двора, оценивающе разглядывая Пикколо. Он протянул руку и приподнял тунику спереди. – Не окольцована? Сколько лет тебе? – он схватил несчастную за грудь и грубо помял ее. Пикколо, смущенная от такой манеры обращения на дворе, где ходили люди всех сословий, покраснела и беспокойно задвигалась. Удерживая трех животных, она не могла ничего сделать, чтобы уклониться от ощупывания. – Живей отвечай на вопрос! – рявкнул Торакс. – Восемнадцать, господин, – пробормотала она. – Пожалуйста, господин! Урок у дерева многому ее научил, и она не пыталась сопротивляться наглому и бесцеремонному осмотру. Мужчина просунул руку между ногами рабыни. Один из пальцев начал изучать расселину зада. – Крепкий маленький зад, – заметил мужчина Тораксу, – все еще юная плоть и молодые кости, гибкие и быстро срастающиеся. И сегодня успела отведать ремня, – он убрал руку и открытой ладонью всадил шлепок по попе Пикколо. – Хорошо. Ступай и делай то, что сказал господин. Может, он даст мне тебя на воспитание? – Это для меня куплено! – обиделся Гаер. – Ладно тебе! Человек может помечтать, я полагаю! – добавил он. Торакс с мужчиной рассмеялись. Пикколо казалось, чувствовала на себе их взгляд, когда вела животных через двор в конюшни. В конюшне было темно, пахло лошадьми и сеном. Пикколо встала сразу за дверьми, щурясь и пытаясь приучить глаза к тусклому полусвету. В одной руку она держала поводья Пегаса и мула, а в другой – поводья лошади Торакса вместе с серебряной монетой. – Похоже, бог любви услышал мои молитвы! Именно такая девица мне нужна, – произнес из полумрака грубый голос. – Чего тебе надо, милая? – большой темноволосый мужчина, одетый в потрепанную тунику, с покрытыми черным жестким волосом голыми ногами неуклюже выступил вперед на свет. – Мой господин сказал передать этих животных, чтобы присматривать за ними, и деньги, – вымолвила Пикколо. – И он также послал вместе с деньгами тебя, – мужчина грубо протянул руку к девушке. – Это доплата! – Ступай, быстро, – произнес женский голос от входа, – где эта девчонка? Обед готов и испортится, если вскоре не подать, и тогда все мы пострадаем! На пороге конюшни появилась дородная женщина в короткой тунике, вооруженная большим деревянным половником. – Немедленно возьми этих животных, – лицо спасительницы блестело от пота, – ленивая грязная свинья, а девушка пойдет со мной! Взглянув на кухарку с благодарностью, Пикколо передала поводья конюху, который с вожделением смотрел ей вслед и бормотал, что у них будет другая, более длинная беседа, когда она зайдет утром за животными. Фальцо и Фаина Фальцо, ответственный чиновник для особых поручений, лежал на кушетке и любовался своей беременной женой. «Интересные дела происходят с беременными, – думал он, – круглые животы их ничуть не портят! Зато лицо озаряет небесная улыбка, груди набухают. А волосы блестят так, будто они каждый месяц их моют золой! И все-таки мне по душе не только беременная жена. Брак убивает однообразие. Я люблю женщин, девушек, юношей… И мне очень повезло с женой! Она спокойно относится к моим похождениям и не устраивает мне скандалов. Обязательно куплю ей хорошенькую рабыню. Интересно, судя по доносам моих проверенных рабов и агентов, я до сих пор не ношу рогов! Изменой шалости Фаины с рабынями я не считаю! Одно плохо: мне, несмотря на высокий пост, приходится самому добывать себе пропитание» В этот момент открылась секретная дверь, и посланник императора принес свиток: – Вам пергамент… Увидев беременную Фаину совершенно обнаженной, курьер растерялся. Конечно, в обнаженных рабах не было ничего удивительно, но, судя по прическе, перед ним стояла замужняя женщина и законная жена. «Ничего, пусть любуется, – думал Фальцо, – не жалко!» В свитке был приказ: немедленно найти и вернуть родителям Винию, дочь опальных Зиновиев. При этом никаких денег на поиски не давалось. «Снова все придется решать самому, – подумал чиновник, – но может быть, заработаю денег жене на новую рабыню! Для начала выловим всех подозрительных рабов-подростков и обложим их хозяев налогом. Вот и появятся деньги на розыски. А если повезет – и птичку поймаю без труда!» – Тебе надо ехать? – спросила Фаина. Снова Фальцо почувствовал, что будущая мать его ребенка излучает почти неземное очарование. – Да, моя сладкая, я тебя покину. Если мне улыбнется удача – куплю тебе молоденькую рабыню. Она и скучать тебе не даст и с ребенком поможет. Впрочем, кое-что я успею сделать. Становись-ка, дорогая, на четвереньки! Фаина привыкла повиноваться мужу. Сейчас, когда чрево женщины было занято, заниматься любовью ей совсем не хотелось, но женщина привыкла повиноваться мужу во всем… – Ловлю на слове! – Фаина поцеловала мужа на прощание. – Мне как раз понадобится толковая рабыня… «Ну воБаня для рабыни Пикколо не знала, что для к ее поимке и возврату домой подключились лучшие агенты Империи. Сейчас она плелась из конюшни за толстой женщиной, готовясь к очередному уроку рабского поведения и послушания. – Еда еще не готова, – сказала толстуха, – но я не допущу, чтобы мой кулинарный шедевр была испорчен, будучи подан на стол такой замарашкой. Пошли со мной! Она остановилась перед открытой дверью, через которую доносился стук горшков и сковородок вместе с восхитительным запахом готовящейся пищи. Пикколо поняла, что очень голодна. – Когда ты ела последний раз? – спросила женщина. – Сегодня утром. – Очень хорошо. Тогда быстро в баню! Баней служила небольшая комната с деревянной лоханью посередине. – Дай мне эту тунику и жди здесь. Баней служила небольшая комната с деревянной лоханью посередине. В комнате чувствовался запах рыбы. Пикколо обратила внимание на несколько плетеных корзин, в которых лежала рыба, переложенная стеблями свежей крапивы. «В начале лета она ох и жгучая! – подумала Пикколо. – В прошлой жизни брат загнал меня босиком в заросли крапивы, так ноги долго чесались!» – Да, – женщина перехватила взгляд Пикколо, – блюда из рыбы господа очень любят, а крапива для того, чтобы она оставалась свежей дольше! Впрочем, для нерадивых рабов я ее использую и по-другому! Дай мне эту тунику и жди здесь! Пикколо колебалась. Дверь и окна остались открытыми, а у нее еще сохранились какие-то остатки скромности. «Мысли попользоваться мною могут прийти в голову не только конюху! Остаться обнаженной на виду у посетителей гостиницы – просто ужас!» Женщина фыркнула и сильно ударила Пикколо по колену деревянной ложкой. Та взвыла и, забыв о своих опасениях, потянула тунику над головой. – Стой и жди! Пугало огородное! Ни кожи, ни рожи! И на что господин тратит деньги? Честное слово, еще одна такая выходка и положу в ящик с крапивой! Вон он, в углу стоит. «Только не в ящик!» – Пикколо заглянула в дверь, за которой скрылась женщина. Оказалось, что она ведет в огромную кухню. Она могла ощутить жар даже с того места, где сейчас стояла. Молодые рабы и рабыни работали в кожаных намордниках за большими столами, разделывая мясо и рыбу, пот блестел на их обнаженных телах. По углам комнаты стояли печи, а перед ним медленно вращались ряды вертелов, отягощенных большими кусками мяса. Вертела приводились в движение двумя рабами, которые бесконечно тащились по кругу внутри открытого колеса. Пикколо увидела, как один из рабов споткнулся и упал. Тело на краткое мгновение шлепнулось на колесо, но его сразу отбросили в сторону, и другой раб занял свободное место. Юноша-раб поднял на руки находящегося без сознания мальчика и понес к двери. Пикколо непроизвольно прикрыла низ живота, но раб и не собирался рассматривать ее. Он бесцеремонно бросил тело на землю к ногам Пикколо и вернулся к своей работе на кухне. В дверях показалась девушка-подросток, ее единственной одеждой была узкая полоса ткани между ног. Ее сопровождал совершенно голый юноша с двумя ведрами воды и толстым тяжелым кольцом, вставленным в фалл и заметно оттягивающим его вниз. Капельки пота бежали по телам рабов, но намордников на них не было. В одной руке девушка несла глиняный кувшин с молоком, а в другой чашку с ломтем черного хлеба. – Вот, возьми это, – улыбнулась она, протягивая чашку. – Ты забавная! Всего стесняешься! Обычно всю стеснительность быстро выколачивают из нас, рабов. Короче: поешь, а я снова буду через минуту с бритвой и губкой для тебя, чтобы помыться. Пошевеливайся! Еда для твоих господ скоро будет готова! Стесняться раба с кольцом Пикколо не стала. – Тяжело с таким украшением? – спросила она, усевшись на корточки и сделав большой глоток. – Тяжело! Особенно в первое время было плохо, когда возбудишься, а оно тянет вниз. Теперь все! На рабынь могу только смотреть. Так меня наказали за лень и большую страсть к мальчикам и девушкам. Кислое молоко утолило жажду, и она начала жевать черствый хлеб. Раб, что упал в обморок от работы, стал шевелиться и стонать. – Не возражаешь? – раб с кольцом окатил ребенка холодной водой. – Я еще воды принесу. Парень пошевелился и с трудом присел. Он посмотрел отсутствующим взглядом на Пикколо, и голова упала между колен. Пикколо сделала другой большой глоток молока из чашки и огляделась по сторонам. «Окольцованный ушел, девушки в повязке тоже нет. Рядом – никого!» – Пикколо подвинулась ближе к юноше, обняв рукой узкие плечи, запрокинула ему голову назад и поднесла чашку к губам. – Ты хочешь пить? – спросила она тихо. – Давай бери, это – хорошее. Юноша жадно глотнул жидкость. – Это было для тебя, а ты еще и хлеб не доела, – девушка вернулась с ведром парящей воды, но увидев, что происходит, улыбнулась. – Ладно, доканчивайте молоко вдвоем и побыстрее. И затолкни в рот столько хлеба, сколько сможешь. Старайся прожевать его, пока будешь мыться! Пикколо глотнула из чашки, передала ее рабу и поднялась на ноги, впихивая в рот остатки хлеба. – Мыться и бриться надо как следует, – девушка намочила губку в воде и стала оттирать Пикколо, не ожидая ее согласия. – Юное тело, это твой шанс, и его надо максимально использовать! – Теперь ноги врозь, – скомандовала она. – Раскройся для меня! Живей! Она ловко соскоблила волоски на лобке и начала энергично мыть Пикколо между ногами. Смущение, что самые интимные части тела трогает руками незнакомая девушка, конфликтовало с незнакомыми ощущениями возрастающего возбуждения. – Тебе сегодня попало немного от господина, и вдобавок ты была с мужчиной, – сказала девушка, проведя пальцем вдоль одного из рубцов, что остались на теле. – Однако пара хороших полос на заду заводит некоторых мужчин, как и твоя юность! Пикколо увидела, что в помещение бани заглядывали зеваки. – Похоже, ты сегодня впервые познала мужчину? Поздновато! Я вообще не помню себя девственницей! Ах, хорошо запомни, что в следующий раз будет менее больно, и в этом есть также и удовольствие. Во всяком случае, угодить господину – это стоит небольшой боли. В любом случае, у тебя не будет при этом никакого выбора! А теперь поблагодари меня за помощь! На колени! Пикколо подчинилась, до конца еще не понимая, что от нее хотят. – Давай лижи киску, – приказали Пикколо зрители, решившие слегка отдохнуть, а заодно и насладиться эротическим спектаклем. Ей пришлось повиноваться. Она неумело стала чмокать и лизать языком раздвинутые большие губы и призывно краснеющую половую щель между ними. – Так ее! – веселились зрители. – И взгляни, – хихикнула банщица, – твои груди напряглись и стали твердыми. Это – знак удачи. – Шухер! – сказал окольцованный раб. – Хватит! – услышав сигнал, девушка, похлопав Пикколо по заду, вернулась на кухню, довольная собой. Минутой позже из кухни вышла толстая женщина. Ее сопровождала другая девушка, одетая только в короткую юбку, разрезанную с одного бока до пояса. Девушка принесла тяжелый поднос, прикрытый белой салфеткой. Толстая женщина увидала юношу, сидящего рядом с ней на земле. – Что ты делаешь здесь? – спросила она мальчика, толком не успевшего прийти в себя. – Плохо, что ты не можешь отработать полную смену на колесе, ленивая маленькая обезьяна! Знай, этим вечером ты не сможешь сидеть на своем заду, это я тебе обещаю! Возвращайся сейчас же на кухню! Она влепила ему затрещину ложкой. Он взвыл и, хлопая рукой по пострадавшему уху, поспешил обратно внутрь. – Надень это, – она передала Пикколо отрез белой ткани с дыркой для головы. «Хоть какая-то одежда» – Пикколо послушно оделась. – Так-то лучше! – она достала кусок белой веревки, которым обвязала поясницу, сведя края ткани вместе. Она затратила секунду или две, собирая ткань выше веревки в сборки так, чтобы два конца висели с разрывом чуть ниже места соединения ног. – Неплохо, – она отступила, чтобы полюбоваться результатом, – по крайней мере, ты не будешь позорить еду, которую несет моя рабыня, а тебе надо отнести кувшин моего лучшего вина. Ты знаешь, как подавать вино? – Да, госпожа! – Виния видела, как отец выпил достаточно кувшинов. – Хорошо. Ступай. И если Торакс захочет другой кувшин, беги сюда вниз и получи его. т. Не для кого будет ходить голой! – женщина украдкой смахнула слезу. – Я носила золотое кольцо на губах как рабыня до свадьбы, а он… Он будет ловить девчонку и наверняка соблазнит всех, кого только сможет, обоего пола! Ох, доля моя женская… И все-таки я его люблю!» -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	10.3.2018, 16:53 Сообщение #8
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Семейный обед Торакс с Гаером и Тандой ели основательно. Креветки, жареная куропатка, большие куски говядины, плавающие в соусе из крови, мед и горячие мучные лепешки. – Насколько дикие племена в приграничье видели в боли сильнейшее воспитательное средство для пробуждения в мальчике мужчины, развития в нем самых лучших черт характера: мужества, доблести, бесстрашия, настолько же империя превратила боль в игрушку сексуальных страстей, забаву пресытившихся аристократов. «Пресыщает любовь без мучений», писал поэт Марк Валерий Марциал, – Торакса потянуло на философствование. – Папа, ты купил новую рабыню? – Танда смотрела на Пикколо так, как будто перед ней стоит домашнее животное. – Худенькая, и похоже, голодная. Нам в пансионе наставницы внушали, что «наказание не боль, а чувство». Впрочем, насколько я знаю, такие худышки весьма привлекательны для некоторых мужчин. А у рабынь боль – чувство или нет? – У рабынь нет других чувств, кроме чувства самосохранения. А это чувство обостряет боль, – Торакс осушил чашу с вином. – Знаешь, Гаер, моряки неделями болтаясь среди волн, по-своему решали проблемы с отсутствием женщин. – Это я знаю, – ухмыльнулась Танда. – Я не раз ощущала на себе заинтересованный взгляд, но никакой фаллос команды не отваживался тронуть дочь Торакса. – Фаллос команды? – не понял Гаер. – Я думал, что у каждого матроса есть свой собственный фаллос. Компания развеселилась. – Да? Сказать по секрету, – Гаер подмигнул сестре, – моряки и мальчиками интересуются тоже! – Но интерес ко мне был сильнее! – возразила сестра. – Однажды я услышала, как берберский торговец предлагал отцу 500 серебряников за меня или 50, если он отдаст меня на ночь. – И ты согласилась? – спросил Гаер, откусывая ломоть мяса. – Думаю, что половину заработанных денег папа оставил бы тебе. – Нет, – Торакс улыбнулся, – я сказал, что не все у меня можно купить за деньги. – А торговец был совсем не в моем вкусе. Кстати, Гаер, пока папа не купил рабыню мне, ты дашь попользоваться твоей? У нас в пансионе не было рабынь. Воспитатели говорили, что девушки должны все уметь делать сами, чтобы потом как следует спрашивать работу с рабов. «Они лакомятся, а мне достался лишь кусок хлеба!» – измученная девушка была все еще очень голодна и наблюдала за трапезой, глотая слюнки, но, помня урок у дерева, следила за тем, чтобы винная кружка Торакса никогда не была пустой. Еда приближалась к концу, и Пикколо послали вниз на кухню за второй бутылкой. Гаер с Тандой выпили немного вина, смешанного с водой. Напиток отдавал изюмом и был сладкий. По телу разлилось тепло. Все-таки Танда чувствовала себя немного выпившей. «Перебор, – подумала она, – вкусно, но тяжело! Говорила нам наставница в пансионе, не надо есть так, чтобы после этого было не встать. Обидно, но новая папина игрушка меня не возбуждает. И что он в ней нашел?» «Первая, самая легкая часть путешествия позади, но Винию уже ищут, – Торакс пил вино и смотрел в угол, где паук оплетал паутиной мышонка. – Выскользнуть из сетей ловчих империи не так просто! Наша Пикколо должна знать, как ведут себя рабыни, и дрожать от страха в предвкушении того, не потребует ли господин этой ночью большего, чем обслуживание стола!» Пикколо тихо стояла в полумраке, следя за чашей с вином. «Было бы достаточно легко просто оставить Пикколо у себя: семейство никогда бы не осмелилось потребовать ее назад. Это означало бы допустить, что мы умышленно сговорились нарушить императорский приговор об изгнании. Тогда бы ничто не остановило меня от овладения девушкой точно тем же способом, каким ее дед овладевал мною!» Торакс даже теперь ту помнил опаляющую боль в анусе, разрывающую тело на куски. Насилие над Винией было бы возмездием, искуплением, и удовольствием тоже. «Заставить Винию-Пикколо хныкать, умолять и страдать? Испить чашу унижения до дна? Это она получит! Оставить в рабстве навсегда? Но я дал обязательство Циннамусу, и это слово я не должен нарушить! Мой сын Гаер – другое дело. Никаких обязательств не было дано им или за него, – отец не без удовольствия заметил возбуждение парня, когда тот сек Пикколо. – Но вот Танде не надо ничего рассказывать! Тем охотнее она будет использовать Пикколо для самых унизительных форм женской любви. Уж этой науке их должны были обучить в пансионе!» Для Пикколо проявление чувств тем или иным образом были неуместны. Она была рабыней, и рабской судьбой было страдать, а не выбирать. Торакс, однако, наблюдал краем глаза за ней, подозревая, что Пикколо захочет сама угодить Гаеру, а может быть, и Танде. Даже после того, как Гаер высек ее и довел оплеухой до слез, пристальный взгляд рабыни сопровождал спасителя. Это было вполне естественно. Гаер спас ей жизнь и смело противостоял брату, которого Виния боялась, а потом стал ее первым мужчиной. Для Пикколо Гаер был сильным и храбрым героем. Личностью, которой следовало поклоняться, пусть также и бояться. Торакс запомнил, как Пикколо, когда она все еще была Винией, спросила, может ли она стать рабыней Гаера. Девушка полюбила сына! Настало время приступить к обучению Танды и Гаера. Торакс постучал пальцем по краю своей чаши для вина. Пикколо, усвоившая этот сигнал за много скучных часов, проведенных в компании отца, выступила вперед из тени и нагнулась, чтобы наполнить чашу. Пока она наливала, Торакс пробежался рукой по тыльной стороне ее бедер. Он ощутил напряжение девушки, но продолжал сосредоточенное изучение. «Этого делать нельзя! – думала Виния, – но за сопротивление меня высекут!» Торакс оставил руку лежать на закруглении ягодиц. Указательный палец начал вдавливаться в разделительный желобок. Чаша с вином была полна. Девушка прекратила наливать, но осталась на месте в ожидании. Торакс взглянул в лицо девчонке. Он увидел, как девушка проводит кончиком языка по пересохшим губам. – Гаер, ты хорошо выбрал, – заметил он, – девушка красивая и, я полагаю, старательная! – Да, взгляни, – сказала Танда, поднимая свободной рукой тряпку Пикколо спереди. – Лобок гладко выскоблен! Но груди у нее маленькие! Танда бесцеремонно полезла пальцем в половую щель. Из глаз Пикколо потекли слезы, но она стояла не шелохнувшись. – Пожалуй, Гаер, – облизнулась Танда, – что-то в этой девчонке есть! А вот девственности уже нет! Посмотри, она очень чувственная! Погладить ее, так она просто течет! Торакс взял грудь девушки и резко сжал. Пикколо взвизгнула. – Пожалуйста, господин... – быстро вымолвила она, запинаясь, но остальные слова застряли у нее в глотке. -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	11.3.2018, 20:18 Сообщение #9
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Новая игрушка За пределами комнаты произошла суматоха. Дверь рывком открылась, и появилась бедно одетая женщина, тащившая за собой девушку. – Господин, – заплакала женщина, бухнувшись на колени, – помогите бедной несчастной женщине! – Чего ты хочешь? – раздраженно спросил Торакс. – Помогите мне, пожалуйста, – голос женщины стал подвывать. – Мы должны уплатить подушную подать, или вся семья – четверо детей, младше, чем эта, мой муж и я – все будем выброшены на улицу. Мы будем изгнаны с нашей фермы и оставлены голодать! – И какое мне до этого дело? Почему я должен избавить тебя и твой жалкий выводок от голода? – Пожалуйста, господин. Вы известны пристрастием к девушкам, и как Вы хорошо платите, тоже все знают. Эта девушка самая старшая у нас. Взгляните... Посмотрите на волосы, подобные льну, на пухленькие губы! Этот нежный цветок создан для наслаждения, а плотный маленький зад для порки в случае неповиновения! Я не запрашиваю цену, господин... Вы даете мне то, что, по вашему мнению, она стоит... Я уверена, это будет больше, чем мы обязаны отдать в налог! Девушка стояла рядом своей матерью, голова склонилась, тусклый румянец обиды и гнева залил лицо. – У тебя больше нет на продажу никаких вещей, женщина, кроме собственной дочери? – забавляясь, произнес Торакс. – Только наша корова, господин, но она дает нам молоко. – Почему твой муж не пришел, чтобы совершить сделку? – Он слишком сильно любит дочь, господин! Он плакал, когда я забирала ее из дома... – Если он любил дочь, то весьма вероятно, что девушка – испорченный товар. Знаю я ваши сельские нравы! – Нет, господин. Нет. Я не позволяла ни ему, ни дяде. Оба просили, господин. Но я не позволила никому! Я сказала, что если мы сохраним девушку, то в случае крайней необходимости она может стать денежным вкладом! – Хорошо, коль она так прекрасна, позволь осмотреть ее надлежащим образом. Торакс отпустил Пикколо с небольшим шлепком по крестцу и поманил к себе новую игрушку. – Разденься, – приказал он. Девушка колебалась. – Делай, как говорит тебе господин, – мать дала ей крепкую затрещину. – Неблагодарный ребенок! Я родила и выкормила тебя, присматривала за тобой в течение стольких лет, и когда ты можешь мне помочь, ты стараешься отказаться! Девушка вверх потянула короткую рубашку, что была ее единственной одеждой. Она бросила рубашку на пол и встала перед Тораксом, опустив голову и сложив руки перед собой. Плечи несчастной вздрагивали, а по лицу текли слезы. Торакс нетерпеливо выругался и наклонился вперед, разведя врозь руки девушки в стороны. – Ничего не скрывай от твоего господина, – рявкнул он раздраженно. «Эта девушка дар богов, – подумала Пикколо, – стояла бы я сейчас на ее месте!» – Посмотрите, неужели она не хороша? – нетерпеливо спросила женщина. – Вы убедитесь, что она хорошая девушка, господин... Девственница... Она быстро выучится, господин. Я обещаю Вам. – Я все еще не знаю этого, женщина, – раздраженно произнес Торакс. – Сейчас посмотрим внимательнее! Гаер, Танда, подойдите сюда... Настало время, пора вам узнать о том, как выбирать рабынь. Дети встали рядом с отцом, и Торакс начал методично осматривать юное тело. – Угрюмо глядящий маленький зверек, – заметил мужчина, поворачивая лицо девушки на свет. – Хотя мы скоро излечим ее от этого... несколько ударов хлыстом, и она будет стремиться полностью угодить... Открой рот... всегда проверяйте зубы... рабы непригодны, если их рты полны гнилых пеньков... у нее – превосходные... Проверяйте также кожные заболевания под руками, за локтями и коленями, между пальцев ног и там, где ноги соединяются... Затем проверьте, не сломаны ли у нее кости! Вряд ли у нее есть перелом руки или ноги, но рабов достаточно часто продают с надтреснутыми ребрами... Все время, пока он говорил, руки Торакса перемещались по девушке, а пальцы щупали и изучали ее тело. – Вы побили ее сегодня, – заметил Торакс женщине, когда повернул живой товар кругом, чтобы проверить спину. – Да, господин. Она не хотела идти со мной, господин. Она сказала, что не хочет быть рабыней, и умоляла меня не продавать ее. Она звала на помощь отца, а мой глупый мужчина начал плакать. – Это не в счет, – заметил Торакс Гаере, – синяки пройдут достаточно скоро. Наклонись вперед... Теперь всегда тщательно проверяйте рабов и рабынь здесь: раскрой полностью и посмотри сперва насчет глистов... Никаких их признаков... Затем вздутия или шрамы вокруг дыры... Стой неподвижно!.. Сначала пощупай, есть ли какие-либо препятствия, и затем пощупай вот тут... – Она мокрая! – заметила Танда. – А дальше преграда. Девственница! – Верно. Сырость на пальце дает тебе некое представление, насколько страстна девушка. Теперь повернем ее лицом к нам. Вот тут есть место, если ты коснешься которого, то возбудишь ее. – Гаер, – шепнула Танда, – плюнь на палец и попробуй сам! Смотри... Если ты продолжаешь трогать его, она кончит... Осмотр закончился. – Хорошо, женщина. Я буду владеть твоей дочерью! Торакс вытащил кошелек и, выбрав золотую монету, дал ее матери. – Благодарю Вас, господин... Благодарю Вас... Вы не пожалеете об этом, я уверена, господин... Ты будешь теперь хорошей девушкой и постараешься сильно угождать твоему господину, как должно рабыне... Благодарю Вас, господин... Женщина, пятясь, вышла из комнаты, кланяясь и произнося благодарности. – Давай посоветуемся, – произнес Торакс, – мы должны дать девушке имя. Бестия, я думаю. (Латинское слово, означающее маленького зверька, что унизительно для девушки, которой дано это имя) – Танда, ты знаешь, как ласкать бугорок между ног? – Торакс говорил нетерпеливо, видя озадаченное выражение на лице дочери. – Да, отец! У нас в пансионе был большой опыт… – И ты получала от этого удовольствие? – Иногда, отец. С первого же дня воспитательницы брали молодых девушек себе, чтобы спать было теплее. А потом уже мы обучали новых воспитанниц таким играм. – Хорошо, это вполне естественно... Часть взросления... Потом ты покажешь Пикколо и Бестии, что и как девушки должны делать. А мы посмотрим. Только не сегодня. Сегодня я беру ее во внутреннюю комнату на ночь. Танда, ты будешь спать здесь на кушетке. Гаер – в свою комнату. Пикколо может спать на полу рядом с твоей кушеткой. -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	11.3.2018, 22:45 Сообщение #10
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Перерождение Бестии Торакс схватил покупку за руку чуть выше локтя и, толкая ее перед собой, прошел в комнату. Он ощущал, как кисть руки девчонки выворачивается из-под его хватки. «Теперь я рабыня! Папа разрешил меня продать! Я ли для него не старалась? Всякое ему позволяла, а он не смог за меня заступиться!» Выпустив ее, он снял собственную одежду. Он увидел, как расширились глаза новой рабыни, когда они сфокусировались на огромном фаллосе. Он холодно улыбнулся, когда заметил, что состояние девушки от угрюмого негодования перешло к панике. – Ты знаешь, что ждет тебя в самом недалеком будущем, красотка? – спросил он с жестким смехом. Губы Бестии шевельнулись, но не произнесли никаких слов. – В любом случае это не имеет значения... Ты это получишь... Молодые кости и молодые ткани... может быть, с тобой все будет хорошо... Теперь встань на колени и лижи его... добейся, чтобы он был приятным и влажным ради тебя самой... Побыстрее! Девушка колебалась, и Торакс сильно ударил ее по лицу. Девушка опустилась на колени перед Тораксом. Глядя вниз, на светлую голову девчонки, мужчина почувствовал, как мягкий язычок пробежал по всей длине фаллоса. «Или у девушки природный дар, или у нее был предшествующий опыт, – Торакс подозревал последнее. – Девушка, вероятно, надеется, что спасет себя, стимулируя ранний оргазм. Ошибается!» – Бери прямо в рот, – приказал он. Он схватил ее за уши и потянул голову вперед, чтобы сам смог почувствовать, как головка вдавливается в горло. Девушка начала задыхаться. Торакс подержал ее так мгновение и затем, схватив за плечи, сам бросил ее на кушетку. Он обхватил щиколотки девушки и закинул их себе на плечи. Потаенное местечко открылось перед ним. Девушка круглыми от ужаса глазами смотрела на господина. – Эта поза называется устрица! – Торакс нацелился и надавил. Девушка вздрогнула и отчаянно замотала головой. Единственным препятствием была теснота тела Бестии, вернее, расщелинки, куда ранее никто не проникал. Торакс толкнулся снова, проникая все глубже и глубже внутрь. Девственная заслонка минуту сопротивлялась. Используя свой вес, Торакс загнал фаллос на всю глубину. Пронзительный крик заполнил комнату. Преграда поддалась. Торакс мог ощутить тесноту и жар девушки. Теперь рабыня тихо плакала, ойкая при каждом толчке. Торакс не намеревался щадить девушку или считаться с ее ощущениями. Он сделал паузу и затем начал двигать фаллосом, постепенно набирая темп. «Настоящая мужская работа!» – думал он, и его пот, бегущий со лба, падал на лицо жертве. Девичий стон сменился тихим хныканьем. Постепенно она начала отвечать на толчки мужчины. Торакс почувствовал прилив крови и снова вошел глубоко внутрь всхлипывающей рабыни. – Достань горшок, – грубо сказал он, – мне нужно отлить! Бестия с усилием поднялась на ноги и, хромая на обе ноги, полезла под кушетку. Торакс увидел, что свежая кровь бежит вниз по внутренней стороне бедер. – Живее, – нетерпеливо произнес он, вставая на ноги. – Хорошо, стань на колени и держи сверху для меня. – Торакс помочился в горшок. Он заметил, что фаллос был в крови. Он взглянул вниз на Бестию, пока та стояла на коленях у ног, голова девушки находилась на уровне фаллоса. Он стряс капли мочи и насухо вытер пальцы о светлые волосы Бестии. -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	12.3.2018, 21:40 Сообщение #11
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	еспокойная ночь Танда, выпив лишнего, уснула сразу. Ей снился пансион и невинные забавы подруг. Только почему-то у них были лица Бестии и Пикколо. В передней комнате на кушетке было два одеяла. Гаер разделся, завернувшись в них, улегся на кушетку и вскоре заснул. Пикколо свернулась на ковре, лежащем на полу. Изнуренная приключениями последнего дня, она тоже спала. Сон обеих был нарушен криками рабыни в комнате отца. Гаер услышал рядом шевеление Пикколо, и затем тихий звук ее плача. Он понял, что девушка в ужасе. Гаер почувствовал себя покровителем рабыни. – Девушка, – прошептал он. – Да, господин? – Иди сюда. Я стащил со стола кусок лепешки. Пикколо послушно заползла в кушетку. Усевшись, Гаер разместил одеяла так, чтобы они прикрывали и его самого, и рабыню. Он улегся и обнял руками Пикколо, который прижималась ближе к нему. – С тобой все хорошо, Пикколо? – спросил Гаер. – Да, господин, – Пикколо дожевывала лепешку. – Тогда почему ты плакала? – Я была испугана, господин! Там твой отец что-то вытворяет с Бестией. – Нет нужды пугаться. Ты хорошая девушка. Делай, как тебе говорят, старайся понравиться моему отцу, и нам с тобой будет отлично! Гаер провел рукой вниз по спине Пикколо, до попки. Он был уверен, что девушка должна почувствовать твердый фалл и угадать желание господина. «В моей постели лежит рабыня, – думал он, – и я могу сделать с ней все, что захочу!» – Да, господин. Я... я хочу понравиться Вам, господин! – Тебе все еще больно от порки, которую я тебе дал? – Немного, господин! – Да, вон какие полосы на заднице. Ладно, пусть эта порка будет для тебя уроком. Ты теперь моя рабыня, и я хочу тебя еще раз. Ложись на живот! Помни, что от твоего поведения сейчас зависит, будет ли утром порка или нет. – Я постараюсь, господин... – девушка встала на четвереньки. Сопротивление, умышленное или нет, было почти невозможным. Гаер смачно плюнул в щель и размазал слюну по маленькому лону. Девушка напряглась и затем нарочно толкнулась попкой назад. Гаер медленно ввел фалл глубже. Вдруг Пикколо дернулась вперед. Он минуту полежал неподвижно, ощущая фаллом жар и тесноту, а потом медленно и осторожно, начал толчки. Девушка стонала и хныкала, но затем начала отвечать. Гаер увеличил скорость и силу толчков. Вскоре он колотился вверх-вниз настолько быстро и сильно, как только мог. Пикколо стонала и извивалась. Гаер почувствовал, как дрожит собственный фалл, и почти в тот же момент оба кончили. – Хорошая девушка, – произнес Гаер и поцеловал Пикколо в шею. В комнате стало тихо, только из соседней комнаты слабо доносилось хныканье Бестии... Только Танда, выпив лишнего, спокойно спала. Благодарность хозяина «Я рабыня! Продали меня, как скотину! – Бестия проснулась первой, чувствуя опаляющую, неистовую боль между ног. Она лежала лицом вниз на кушетке, на которой ее изранили. – Мне никогда прежде не было так больно!» Торакс наполовину лежал рядом, одна тяжелая нога покоилась на заду девушки. «Вот и кончилась моя счастливая жизнь, – Бестия стерла набежавшую слезинку. – А была ли моя жизнь счастливой? Бегать босиком по колючкам с последнего снега и до первого снега? Терпеть побои от мамы, папы и дяди? Нянчить мамкину малышню? Она рожает, не пойми от кого: то ли от папы, то ли от дяди. И все говорят, что меня мамочка прижила от какого-то легионера! Теперь у меня нет семьи. Я никогда не увижу их снова. Я принадлежу человеку, который в поисках собственного удовольствия разорвал мою невинность!» Мужчина, утомившись, храпел. Бестия вылезла из-под его тела и пошла вниз к сточной канаве. Вернувшись, она увидела, как Торакс пошевелился и перевернулся на спину. Утреннее солнце, заглянув в узкое окно, осветило стоящий колом вверх фалл. «Вскоре он проснется! – Бестия вздрогнула, вспоминая о том, какой участи подверглось вначале потаенное местечко, а потом и зад. – Он проснется, и все начнется снова!» Бестия, увидев возбуждение господина, поняла, что ее ждет в недалеком будущем. Она содрогнулась от мысли, что раздутый фалл снова будет вбиваться в нее. Тем не менее, она ничего не могла сделать, кроме как ждать, когда пытка начнется снова. «Есть выход, есть спасение! – подумала она. – Если довести до оргазма раньше, чем хозяин полностью проснется, возможно, я хотя бы спасусь от изнасилования, по крайней мере, с утра!» Она очень осторожно погладила фаллос, чувствуя, что его твердость увеличивается, а пульсирование крови ускоряется. Мать Бестии защитила невинность дочери от отца и дяди, но и всё. Они знали, что любое насилие над девочкой может оставить следы, и к тому же слишком боялись сковородки матери, чтобы рисковать. Губы и язык – другое дело. Частенько бывало так: женщины загоняли скот под навес, а мужчины заводили девушку в дом и брали, по очереди наслаждаясь ее ртом и наблюдением за процессом. Бестия очень осторожно встала на колени рядом с ложем господина так, чтобы ее лицо оказалось на уровне промежности мужчины. Ее ноздри заполнились несвежим мужским запахом, смесью пота и спермы. Фаллос мужчины стоял в эрекции, слегка изогнутый, безжалостный и требующий. Она увидела, что тот запачкан семенем и ее собственной кровью. И все же любая вещь лучше, мука терпеть такой фалл втиснутым внутрь себя. Девушка прошлась по нему языком по всей длине, от корня в грубом лесу паховых волос до щели на самом кончике. Затем она раскрыла губы и взяла в рот. Она отвела голову назад, как обучали ее отец и дядя, чтобы можно было взять глубоко в горло. Проснувшийся Торакс ощутил губы девушки на фаллосе, язык дразнил его. Он понял, что близок к эякуляции, и рассердился. Девушка определенно играла с фаллосом, возбуждая и заставляя кончить. Это чистой воды хулиганство – взять и вызвать оргазм, пока хозяин спит. Для рабыни это было дерзостью. «Решения должны приниматься господином, а не рабыней. – Торакс оттолкнул девушку прочь и, поставив два пальца за своей мошонкой, крепко надавил вверх, пока не прошла опасность немедленного оргазма. – Девушка должна получить урок. Но, возможно, не тотчас же!» – Ложись на живот, и раскинь свои ноги, – грубо скомандовал он. – Господин, пожалуйста, господин... не могу ли я пососать Вас, господин? Пожалуйста, господин... Пожалуйста, позвольте мне показать Вам, господин... и мне так больно, господин... Пожалуйста, позвольте мне сосать Вас, господин... Пожалуйста... Торакс сжал кулак и ударил им Бестию в рот, прервав отчаянные просьбы. Это был хорошо рассчитанный удар, достаточно крепкий, чтобы раздвинуть губы молоденькие девушки и заставить кровь потечь струйкой с подбородка, но не такой силы, чтобы выбить зубы. – А теперь повернись и ступай сюда! – Торакс жестом показал на низкую скамью. – Ложись и вытяни руки! «Будет бить!» – Бестия, глотая слезы, легла животом на скамью, ухватившись руками за края, и прижалась лицом дощатой поверхности. Торакс достал шембок, который только вчера научил Пикколо основам рабской покорности. «Лежа легче терпеть! – Бестия, вспомнив домашние наказания, почувствовала себя беззащитной. – Зачем я не умерла в детстве?» Оказавшись на скамейке в беззащитной позе, девочка закрыла глаза и прижалась лбом к доске, по щекам покатились слезы. «Хороша Бестия», – думал Торакс: гибкое тело мелко вздрагивало в ожидании расправы. Торакс крутанул шембок в руке, и толстая кожа шмелем загудела в воздухе. Тело несчастной девочки выглядело откровенно жалко и в то же время соблазнительно. Первый удар вызвал конвульсивное содрогание всего тела Бестии, пальцы, вцепившиеся в доску скамьи, побелели, но девушка удержалась от искушения встать и бежать, куда глаза глядят. Слегка изменив направление удара, Торакс впечатал шембок между лопаток, потом поперек ягодиц... Всего досталось Бестии пять или шесть ударов. – Это только начало! Остальное получишь после завтрака! А сейчас я собираюсь трахнуть тебя в задницу. Ты думаешь, что это предмет для обсуждения? Твой зад ничего не стоит! Выполняй сейчас же, или я ударю тебя снова! Торакс опустился на колени между ногами девушки. – Подними зад, – распорядился он. Всхлипывания Бестии усилились, но она подчинилась. Глядя вниз на поднятый зад, Торакс увидел кровь, засохшую между ног. Не было никакого сомнения, что он на самом деле разорвал девственницу. «Однако кровь не причина отказать себе в удовольствии трахнуть девушку снова! Она принадлежит мне, и я могу обращаться с ней, как мне нравится. Если я решил доставить Бестии боль, это мое дело и ничье больше!» Торакс поплевал на пальцы и начал осторожно смазывать края дырочки слюной. Лицо его даже слегка смягчилось, когда девушка ответила поднятием зада вверх, еще больше открывая себя своему господину. – Это правильно, – почти нежно вымолвил Торакс. – Чем больше ты расслабишься, тем менее больно тебе будет! Он был уже не так молод, как прежде, и ему требовалось больше времени, чем в прошлом, чтобы достигнуть кульминации. Девушка завыла, и ее тело ослабло. Торакс по-прежнему входил в нее, тяжело дыша, пот сбегал вниз с обнаженного тела. Затем ягодицы плотно сжались, и он взорвался эякуляцией глубоко внутри девушки. – Молодец! – он придавил Бестию к скамье, хватая ртом воздух. После минуты отдыха слез, позволив девушке отдышаться. Он оттолкнул Бестию прочь от себя, столкнув с кушетки. Затем он откинул назад голову девушки и посмотрел на ее лицо. Оно было мокрым от слез и соплей. В ее глазах было пусто. Торакс знал, что произошло. Он видел, как это много раз случалось в прошлом. Давно еще это случилось даже с ним. Девушка сломалась. Эта стоящая на коленях перед ним была просто животным, душа девушки решила уйти куда-нибудь в другое место. Он вспомнил, как сам во время больших унижений или страданий ощущал, словно пребывает не в своем теле, а вне него, наблюдая подобно зрителю, как бесчестили и мучили. Он знал, что Бестия была теперь в этом состоянии. «Впрочем, душа и тело должны быстро воссоединиться, достаточно пройти непосредственному кризису!» – Убери этот горшок отсюда. Умойся, обеспечь мне завтрак и не капай кровью на пол, – Торакс лег обратно на кушетку, ощущая пресыщение и слабый зуд в пояснице. Бестия, неся сосуд с вонючим содержимым, проковыляла из комнаты, держа свободную руку под расселиной зада. Она чувствовала теплую влагу, капающую из нее. -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	13.3.2018, 15:12 Сообщение #12
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Завтрак и штопка Одеяла упали на пол. Пикколо лежала под одеялом, прижавшись грудью к юному господину. Он резко столкнул ее на пол. – Горшок мне! – приказал Гаер. – И вынеси его отсюда! Пикколо встретила Бестию во дворе гостиницы. Она увидела подсохшую кровь между ног. Было все еще раннее утро, и двор гостиницы был пуст, за исключением группы обнаженных рабов и рабынь, сидящих на корточках вокруг пары ведер, установленных на камнях за кухонной дверью. Пикколо узнала женщину, помогавшую ей помыться, и ребенка, с которым предыдущим вечером поделилась своим молоком. – Идите сюда, – позвала их девушка. – Есть каша. Ее полно! – Хозяйка не будет возражать, что мы возьмем вашу пищу? – беспокойно спросила Пикколо. Она была голодна, но живо вспомнила боль, когда толстая дама ударила ее половником. – Нет! Она кормит нас довольно хорошо и становится противной только на кухне... Она ждет от нас работы и бьет нас, когда мы не работаем. Но она больше никому не позволяет бить нас... – И если кому-то из гостей понравится одна из нас, она дает нам поесть что-то дополнительно, – произнесла другая девушка. – Немного мяса... – Или немного белого хлеба и меда... – вздохнул мальчик. Мальчики тоже служат подстилкой… – Но чаще нам достается половником. А то и хлыстом! – вздохнул окольцованный раб. – Но самое страшное – крапивный ящик! Пикколо с Бестией уселись на корточки. Бестия, приседая, слегка хныкнула. – В чем дело? – Пикколо взглянула на нее. – Мне больно! – Ты рабыня Торакса, да? – Цереус, помогавшая Пикколо мыться, с сочувствием посмотрела на Бестию. – Хозяйка рассказала нам о нем. Она сказала, что фалл у него большой как у быка! – Она сказала, что если мы не успокоимся, она отдаст нас ему... – И он расколет наши зады, просто как если бы они были зрелыми дынями... Подростки снова болтали друг с другом. – Твой зад не расколот... – Ты все еще ходишь... – Ты приняла это хорошо... – Как ты думаешь, мы могли бы взять это... – Ты должно быть выносливая... – Мне очень больно, – сказала Бестия, глотая слезы. – Мисс, – толстая женщина вышла из кухонной двери со своим половником в руке, и хор юных голосов приветствовал ее. – Мисс, эту рабыню трахнул Торакс... Она, тем не менее, ходит, мисс... Хотя порвали, мисс... Это причиняет боль... Диана сказала, мисс... – Заткнитесь вы все. Альба, занеси ведра и вынеси два ведра теплой воды. Тибур, достань какие-нибудь чистые тряпки и ту банку порошка из моей аптечки, ты ее знаешь. Цереус, возьми этот пустой горшок и вычисти его. Остальные, идите внутрь и принимайтесь за работу. Надо приготовить всем завтраки. Теперь ступайте! Эти распоряжения сопровождались обильными ударами половником по юным телам и пронзительными взвизгами рабов и рабынь. – А теперь, – произнесла женщина, отдавая последний приказ, – позволь взглянуть, каково повреждение. Встань на ноги, ноги врозь и наклонись. Ум... не слишком хорошо, – она исследовала зад Бестии своим пальцем, и девушка тяжело вздохнула. – Тем не менее, я думаю, ты выживешь! – Ты, девушка, – сказала она, – почисти задницу осторожно, как можешь, и, когда кончишь, я что-нибудь сделаю, чтобы остановить кровотечение. А как насчет тебя? – повернувшись к Пикколо, спросила она. – Есть какой-нибудь ущерб от вчерашнего вечера? – Никакого, мисс! – Ладно,Фальцо и Исанкло Исчезновение Винии не прошло незамеченным. Фальцо, опытный чиновник для особых поручений сидел в кабинете Циннамуса и сочинял реляцию вышестоящим властям. Фальцо был груболицый крепкий на вид субъект тридцати с небольшим лет. Допрос рабов и родственников Винии никаких результатов не дали. «Самое простое, – думал он, – составить протокол о том, что девушка утопилась в Сатуре и закрыть дело. Вернусь домой к жене» Исанкло была выдана чиновнику для мелких услуг. Теперь она сидела под столом и снимала излишнее напряжение чиновника с помощью языка. «Эта девчонка не дает мне сосредоточиться, – Фальцо отложил перо и зажмурился от удовольствия. – Пожалуй, бумаги несколько минут подождут» Вдруг сладкое удовольствие прекратилось. Фальцо нагнулся, накрутив волосы девушки на левую руку, и, силой отведя голову назад, пристально посмотрел ей в лицо, наслаждаясь ужасом. – Кто приказал тебе останавливаться? – строго сказал он. – Господин, пожалуйста, господин, – почти бессвязно в страхе скулила девушка. – Господин, – совсем тихо сказала она, – вас обманывают. – Что? Фальцо встал со стула и закрыл дверь. – Рассказывай! – Я все слышала! Купец Торакс с сыном Гаером взялись вывести ее из приграничья в столицу под видом рабыни. – Ты можешь их опознать? – Конечно! И Гаера и Торакса и свою бывшую госпожу. Только, господин, купите меня! «Похоже, моя командировка затягивается, – Фальцо внимательно посмотрел на девушку. – А если она все врет?» – Значит так, кусок собачьего дерьма, – Фальцо влепил девушке пару оплеух, – ты поедешь со мной, но помни, своим болтливым не по делу рабам я лично отрезаю языки! И не посмотрю, что твой язычок такой ловкий и проворный! – Я буду послушна, господин. – А сейчас – на колени и доканчивай то, что начала! Будешь плохо стараться, спущу шкуру! дай время, и тебе достанется. Теперь, где этот Масса, я предоставила его на ночь Кассию. Зад после этого может тоже потребуется залатать! Обучение рабынь Чисто вымытые Пикколо с Бестией вернулись в комнаты господ, неся чаши с горячей водой и полотенца. Бестия двигалась легче. Кровотечение из разорванного ануса было остановлено порошком, в то время как небольшой квадрат ткани, зажатый между ягодицами, предотвращал выделение крови. Для Торакса, Гаера и Танды принесла завтрак девушка-служанка. Бестия прошла сразу во внутреннюю комнату. Торакс лежал на кушетке, на спине, дряблый фалл расслабленно лежал в лесу темных грубых волос. Гаер сделал легкий жест, и Пикколо взялась отмывать фалл, который сделал ее женщиной. Парень наблюдал, как работает девушка: голова склонилась над промежностью, лицо было поглощено работой, на нем было написано обожание. Он протянул руку и мягко похлопал голый зад девушки. Торакс оделся и прошел в соседнюю комнату, сопровождаемый Бестией, которой все еще не было дозволено никакой одежды. Служанка, одетая только в коротенькую юбку, принесла амфору, в которой были замочены стебли свежей крапивы, «Неужели это для нас», – Пикколо чувствовала, как тело ее стало чесаться в предвкушении наказания. Гаер с Тандой, полностью одетые, сидели за столом, нетерпеливо ожидая еду. Бестия, завидев Гаера, скрестила руки, чтобы спрятать груди. Торакс увидел это и повернулся ударить по рукам, чтобы развести их врозь: – Не прикрывайся! Ты, во всяком случае, не имеешь ничего такого, что стоит скрывать! И сегодня крапива поможет тебе в этом убедиться! Бестия вспыхнула и опустила свои руки по бокам. – Хорошо выспался, Гаер? – бодро продолжал Торакс. – Или у тебя была небольшая забава? – Хорошо, отец... – Отец, а как же я? – обиделась Танда. – Вы получили удовольствие, а я? Так не честно! – Удовольствие? Пожалуй! Раздвинь-ка коленки врозь. Танда, ничуть не стесняясь, выполнила требование отца. – Теперь, Бестия, ты говорила, что искусна своим языком и губами, не так ли? – Да, господин, – произнесла Бестия не слишком весело. – Хорошо, тогда позволь посмотреть, как ты обслуживаешь мою Танду. Подойди, опусти вниз голову и начинай заниматься. Бестия послушно наклонилась вперед перед Тандой и, с поднятой в воздух задницей, начала облизывать языком вагину и клитор. Горошинка Танды вскоре затвердела и напряглась, ожидая развязки. – Так хочу! – Танда закинула свои ноги на плечи Бестии. «Меня превратили в игрушку для развлечения Торакса и его детей!» Бестия, продолжая работать с клитором Танды, была смущена и унижена. Танда забыла о завтраке, ее соски встали торчком, глаза покрылись поволокой, голова откинулась назад, позвоночник изогнулся дугой, руки плотно захватили край стола, а дыхание стало еще чаще и резче. – Ох! – Танда застонала и вздрогнула. – Хватит! – произнес Торакс, вскочив на ноги и всадив резкий шлепок в поднятый голый зад Бестии. – Пошли завтракать! «Так всегда, – обиделась Танда, – я как следует не кончила! Придется после завтрака все начинать сначала. Впрочем, я сильно проголодалась, и завтрак будет весьма кстати» -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	14.3.2018, 10:26 Сообщение #13
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	автрак господ и Бестия на десерт Первым блюдом была чашка каши, но не та, грубого помола на воде, что давали рабам. Эта была сделана из свежего молока и высококачественной пшеницы. В кашу не добавили никакой соли, но на столе стояла большая чашка янтарного меда, чтобы ее подсластить. – Пикколо, сюда! – Торакс проскользнул свободной рукой в промежность Пиколло, опрокинул девушку на спину так, чтобы плечи ее лежали на столе, а колени были отведены назад по обе стороны головы. Торакс окунул кончик указательного пальца в банку с медом и прошелся им по анусу девушки. Он мягко надавил пальцем на сфинктер. Пикколо задержала дыхание и напряглась. Торакс увеличил давление, и Пикколо постепенно расслабилась, пуская в себя большой палец на всю глубину. «Меня на завтрак подали! – девушка покорно раздвинула ноги. – Неужели меня сейчас трахнут и порвут так же, как и Бестию?» Однако она ошибалась. Торакс взял большое количество меда и густо размазал вдоль расселины. Затем он отступил назад. – Подойди, – сказал он Бестии, – для тебя, проститутка, есть угощение на завтрак. Очисти это своим языком! – Нет причины, почему ты также должна остаться в стороне, – продолжал он, обращаясь к Пикколо. – Вылижи это дочиста! Он протянул девушке свои покрытые медом пальцы. Пикколо подняла голову вверх, язык энергично прошелся вокруг пальцев мужчины. – Соси их, – приказал Торакс Пикколо. Он подвинул руку ближе к девушке. Отказываться Пикколо не стала. – Эта твоя сучка пылкая, Гаер, – заметил он, когда Пикколо энергично обсасывала пальцы. – Она будет хороша в постели, когда у тебя будет время, чтобы раскрыть ее хорошенько. Хотя и не теперь. Недостаточно времени, чтобы обработать законным образом. Я должен высечь Бестию, и затем мы пойдем в бани! «Пора показать детям, что наказание – театр боли, утонченнейшее искусство эротического наслаждения страданиями! И Бестия мне в этом поможет! Потом и до Пикколо очередь дойдет!» Голова Бестии дернулась вверх при упоминании ее имени, и она повернула к Тораксу свое лицо с запачканными медом носом и подбородком. Торакс поднял кожаный ремень, что лежал на столе рядом с тарелкой, и со щелчком опустил на зад девушки. – Опусти голову обратно! Я приказывал тебе остановиться? Бестия взвизгнула и вернулась к облизыванию расселины Пикколо. – Да, – продолжал говорить Торакс Гаеру и Танде, – эти глупые маленькие отродья созданы, чтобы удовлетворить наши желания. Они должны знать, что суть этого мира – удовольствие господ, а не боль рабов. Пикколо почувствовала, что язык Бестии вот-вот доведет ее до пика. Однако Торакс понял, что сейчас произойдет, и остановил Бестию. – Хватит! Встань прямо. Теперь позволь взглянуть. Да, это прекрасно! – Пикколо, ступай, получи свою тунику на кухне и затем подбери полотенце, масло и скребки для бани! Бестия, подойди сюда! Торакс связал вместе тонкие запястья молоденькие девушки длинной веревкой. – Гаер, помоги! – вдвоем они перекинули веревку через блок, прикрепленный к потолку, и прикрепили свободный конец к крюку в стене. Танда смотрела, как несчастная рабыня висела, подвешенная за запястья, ступни едва касались пола. Веревка врезалась в кожу, а жертва, не имея опоры, оказалась почти полностью обездвиженной. Висящая в такой уязвимой позе девушка закрыла глаза. По щекам приговоренной покатились слезы. Мужчина обмакнул пучок зеленых листьев в амфору с водой и провел им по телу Бестии от пяток до шеи. – Милая травка, – ухмыльнулся Торакс. – В начале лета она особенно хороша для поддержания дисциплины. Танда любовалась, как Бестия мелко вздрагивает. Новый проход крапивой, уже спереди от шеи до паха, вызвал конвульсивное содрогание всего тела. Потом Торакс макнул пучок листьев между ног. Из горла рабыни вырвался звеняще-жалобный вопль, а кожа покрылась волдырями. – Смотри, Танда, – произнес Торакс, – это не прутики в пансионе! Вас там гладили, а не секли! – По заду ей, по заду, – добавила Танда, – по плечам и по бедрам! – Правильно! – улыбнулся Торакс. – Крапивой можно шпарить везде! Однако иногда, если ты спешишь и хочешь доставить девушке много боли, как я хочу причинить боль этой моей маленькой проститутке, ты бьешь по груди! – Пощадите! – ныла Бестия. – На груди каждый удар крапивой жарит сильнее, чем нанесенный по другим местам тела. И конечно, лобок и внутренняя часть бедер. Слушайте и смотрите! Несчастная уже ничего не говорила, извиваясь на веревке, и с надрывом плакала. Плакала так, как плачут напуганные, избитые и потерявшие надежду рабыни. Когда Бестия повернула голову к зрителям, в наполненных страхом глазах плескалась дикая боль. Воспитатель снова поднял новый пучок сочных листьев, и окончательно теряющая силы Бестия зажмурила глаза. Она уже не контролировала свое тело, сводимое судорогами боли, оно билось на привязи, как червяк на крючке у рыбака. Торакс захватил один из сосков Бестии между большим и указательным пальцами и крепко сжал. Всхлипывания девушки перешли в пронзительный крик. Торакс грубо рассмеялся: – Теперь, Танда, ты дашь ей 12 ударов шембоком! Бестия, держи свои глаза открытыми, показывая, что ты слышишь меня. Если закроешь глаза, удар не будет считаться! – Дюжину? – Танда подошла, и, на глаз прикинув расстояние, хлестнула девушку ремнем поперек груди. Гибкий хвост щелкнул по голой коже. Бестия снова вскрикнула. Танда подождала, пока белая полоса не превратилась в воспаленно-красную, и опустила шембок еще раз. Комната заполнилась мучительными криками, перемежаемыми звуками ремня, ударяющего обнаженную плоть. – Хорошая крапива, отец! Позволь, я немножко поиграю? – Валяй, дочка. Танда, вспомнив уроки в пансионе, начала дразнить несчастную. Она ударяла шембоком по ягодице, потом проводила крапивой по соскам и по лобку. «Хорошо вертится Бестия на веревке!» В голове у Бестии через отупение и тоскливую отрешенность пробивалась лишь одна мысль: «Неужели всю оставшуюся жизнь меня будут так бить… Эта пытка… не кончится? Ну, сколько же еще! Еще немного и я умру». Крики приняли истерический тон, становясь пронзительнее и исступленнее. В уголках рта показалась пена. Затем, к удовольствию Танды, она обмочилась. – Я думаю, она не забудет этот урок, – Торакс был удовлетворен работой дочери. Он повернулся и вышел из комнаты, оставив Бестию висящей на запястьях. Звуки жалобных криков сопровождали его, когда он спускался вниз по лестнице во двор гостиницы. Гаер, дав сигнал Пикколо следовать за ним, поспешил за своим отцом. – С ней все будет хорошо, отец? – спросил Гаер, догнав его. – С кем? Ах, с Бестией. Она выживет, я надеюсь. В любом случае, это не имеет значения, даже если и нет. Их довольно много там, откуда она взялась. Впрочем, у твоей сестры душа добрая, она снимет ее с веревки. -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	14.3.2018, 22:27 Сообщение #14
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Глава 6 Прогулка рабов и господ Торакс задержался на пути через гостиничный двор, чтобы перекинуться несколькими словами с женщиной на кухне. Присоединившись затем к Гаеру, он вышел на улицу. Пикколо чувствовала под босыми ногами тепло каменных плит мостовой. Следуя за Тораксом и своим господином, Пикколо с удивлением озиралась. Она выросла в деревне без возможности путешествовать, как из-за бедности семьи, так и из-за императорского распоряжения о ссылке. Город она видела первый раз в жизни. На городской площади вершился суд и расправа. Небольшая толпа ожидающих расправы мужчин и женщин стояли под охраной легионеров. – Легат приговорил Ливию за измену мужу к тридцати ударам палки, – шептались зеваки. Женщина вопила, вздрагивая всем телом на деревянном козле. Судя по всему, экзекуция только началась. Всего три полоски пересекали беленькую попку и две крестом легли на спину. «У нас в имении был такой, – подумала Пикколо, – ох, не сладко было тем, кто на нем скакал!» Не говоря ни слова, палач зашел с другой стороны, спокойно и методично начал впечатывать палку в беззащитную плоть. Жертва кричала, скручивая тело то в одну, то в другую сторону, пытаясь уйти от удара. А когда палка опустилась на бедра, женщина выдал отчаянный крик: – Не надо, ай!!! – привязь была нарочно сделана неплотной, и наказываемая могла слегка подпрыгивать. – Пожалуйста! Больно! Пожалуйста! Простите! Я поняла! Поняла! Поняла! Простите! Ну, простите! Меня! Пожалуйста! Нанеся еще несколько ударов, палач остановился и, опустив палку, повернулся к толпе. За экзекуцией наблюдали разносчики со своими мулами, кавалерист в нагрудном панцире, блестевшем на солнце, когда тот скакал вниз с горы по вымощенной улице, торговцы, выкрикивающие из ларьков по обочинам дороги названия своих товаров, и куча уличных мальчишек. Для Торакса с Гаером, которые видели города и столицу, Долчестер был маленьким провинциальным городком, да и казнь на площади случалась почти каждую неделю, но для Пикколо город и расправа над осужденными была самой волнующей вещью, которую та видела в жизни. Торакс оглянулся через плечо. – Эта твоя девушка, – заметил он Гаеру, – позорится. Люди проявляют много внимания к внешнему виду и поведению господских рабов. Сама девушка выглядит неплохо, но тряпье, которое она носит, делает ее похожей скорее на полевую работницу, чем на служанку сына богатого человека. И потом поведение! Она идет с высоко поднятой головой, как свободная девушка! – Я сожалею, отец, – ответил Гаер. – Я скажу ей! – Скажу ей, – рассмеялся Торакс. – Не скажу, а всыплю, как следует! Во всяком случае, здесь есть место, где мы, по крайней мере, можем сделать что-то с одеждой, – они остановились у лавки, продающей дешевую одежду. Курчавый и горбоносый владелец вежливо поклонился, предвкушая прибыльную продажу. – Я хочу тунику, более подходящую для рабыни моего сына, чем тот мешок, в который она одета, – заявил Торакс. – Да, господин. Я уверен, что мы найдем нечто подходящее, господин. Такой красивой девушке, – говорил мужчина, осматривая Пикколо сверху донизу, – жалко портить внешность потрепанной старой туникой. Может, вот эту? Превосходный отрез ткани, носимый на одном плече и собираемый на талии застежкой, с причудливой вышивкой из фаллосов по краю! – Хорошо, мы примерим, – сказал Торакс. – Подойди, раздевайся сейчас же. Быстро. Ты думаешь стоять здесь, словно это не имеет с тобой ничего общего? Пикколо послушно сняла старую тунику и стояла обнаженная на краю улицы, пока люди торопились мимо. Мужчина позвал юношу из ниши в лавке, который закрепил кусок ткани над левым плечом, спустил ее вниз до правого бедра и затем обмотал вокруг талии, прежде чем скрепить концы вместе большой круглой застежкой на правом боку. Мужчина говорил, пока вместе с подмастерьем суетился приладить ткань: – Она будет спадать в точности как надо, господин. Вы увидите. Длина как раз достаточная, чтобы прикрыть маленький зад, когда она стоит прямо, – он отступил назад, так чтобы Торакс мог внимательно осмотреть обнову, и продолжал говорить. – Господин доволен? Я полагаю, девушка новоприобретенная, господин. Рабы из Приграничья достаточно красивые, но немного дикие. Ничего, крепкая порка или две наставят на правильный путь. Дикие лошадки нуждаются в усмирении. У нас есть выбор хлыстов, господин, по очень разумным ценам, которые я был бы рад показать Вам! Хлыст быстро поможет девушке стать такой вежливой и старательной, как Вы могли бы желать. Она просто нуждается в обуздании, как все. Торакс мрачно улыбнулся мужчине, но сказал Пикколо: – Теперь, девушка, твоя одежда более подходящая, позволь надеяться, что поведешь ты себя тоже лучше: не упускай из вида хозяина, не верти головой, и не считай ворон, глазея по сторонам! Старайся не забывать о том, что сказал господин лавочник, или Гаер вынужден будет устроить тебе повторное знакомство с шембоком! – Трудно, господин, воспитывать рабов, я знаю, – сочувственно сказал лавочник. – Сколько времени я провел здесь с Янусом, прежде чем от него появилась какая-либо реальная польза. Моя рука после порки иногда болела от усталости. Изо дня в день – крики, жалобы жены на шум и никакого прока. Затем однажды после того, как я вылил на него ведро воды, чтобы привести в сознание, он открыл глаза, и я понял тогда по взгляду, что он сломлен, и с тех пор он хорош, как золото. Воспитание рабов требует времени и настойчивости. Хотя у меня есть один способ, чтобы заставить рабыню подниматься на цыпочки. Если хотите, я быстро научу ее правильной рабской походке. – Это хорошая мысль, но сможет ли она работать после такой операции? – Нет, никакого вреда здоровью: я просто опалю ей пятки горячим железом, так чтобы они стали болезненными. Следы пройдут через день или два, и если она не выучит к тому времени урок, Вы просто повторите процедуру. Если Вы в принципе не возражаете, одного раза бывает достаточно. – Отличная идея, – вымолвил Торакс. – Очень хорошо, господин. Я просто провожу девушку к кузнецу в соседний дом. Янус, иди со мной. Ты нужен мне, чтобы держать ноги. Мужчина взял Пикколо за руку и повел к сараю рядом с лавкой. Девушка, поняв, что собираются сделать, умоляюще взглянула через плечо на Гаера, но юнец ответил отсутствующим взглядом. -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	22.3.2018, 1:12 Сообщение #15
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Свидание с кузнецом Кузница была шумным смуглым помещением. Свет исходил только из открытой двери на улицу и от свечения горячих углей в огне на противоположном конце. Сам кузнец, огромный мужчина, раздетый до пояса, придавал молотом форму красной раскаленной болванке на наковальне около огня. Помощник, также полуобнаженный и очень мускулистый, удерживал железную болванку на месте клещами с длинными рукоятками, пока обнаженный парень, ненамного старше Пикколо, раздувал меха. – Что надо? – кузнец, почувствовавший присутствие посторонних, перестал махать молотом и повернулся к двери. – Пришли только, чтобы обжечь пятки этому отродью для господина, – объяснил мужчина. – А! Хорошо, здесь в огне есть горячее железо. Берите сами, – безразлично ответил кузнец и возвратился к своей работе. Мужчина провел Пикколо к рабочей скамье, что размещалась у одной из стен. Он приказал девушке лечь на скамью и крепко обхватить ее руками. Оглянувшись назад, Пикколо увидела, что тот проходит к огню и вытаскивает из него железный брусок, конец которого светится тусклым красным светом от жара. Янус сел на бедра Пикколо. По слову лавочника он крепко схватил правую ногу девушки чуть выше щиколотки и оторвал ступню от скамьи. – Держи теперь твердо, – скомандовал мужчина и на мгновение провел бруском по пятке. Пикколо пронзительно взвизгнула от опаляющей боли. Янус выпустил ногу. – Теперь другую ступню, – сказал лавочник, возвращаясь к огню за новым раскаленным бруском. – Пожалуйста... нет, пожалуйста... Пожалуйста, господин..., – рыдала Пикколо. – Ты хочешь, чтобы я сообщил твоему господину, что ты не слушалась? – бесстрастно произнес лавочник. – Пожалуйста, господин... Пожалуйста..., – умоляла Пикколо. Парой секунд позже она снова пронзительно вскрикнула, когда горячее железо приложили к другой пятке. Когда они вернулись в лавку, Торакс рассматривал лоток с дешевыми безделушками. Он задержался на одной. Это был ножной браслет в виде тонкой серебряной цепочки с тремя или четырьмя прикрепленными к ней маленькими бубенчиками. – Я беру это, – вымолвил он. – Пусть ваш раб закрепит на правой щиколотке шалавы! После того, как Торакс расплатился с лавочником, они продолжили путь к баням. Пикколо больше не глазела по сторонам. Она шла со склоненной головой, глаза зафиксировались на спинах хозяев, счастливо избегая глаз прохожих. Хождение на цыпочках заставляло излишне подчеркивать выступающий зад и немного качать бедрами. Звяканье бубенчиков на ножном браслете и ощущение короткой туники, чья непристойная кромка задевала сбоку голые бедра, заполняли стыдом. Торакс, со своей стороны, был рад. Никакой имперский шпион никогда не признает в девушке-проститутке с семенящей походкой и минимумом одежды дочь старинной патрицианской семьи. Также забавляло видеть страдание девушки, ее унижения, похожие на которые Торакс сам познал в ранние годы, будучи любимцем ее родного деда. Исанкло становится женщиной Фальцо был зол. Если бы не эта рабыня, можно было спокойно ехать домой. Теперь планы менялись. «Торакс, старый мой приятель, скупой как черт, рыбка крупная, и, если поймать ее на крючок, можно пополнить кошелек золотыми монетками! Но если эта рабыня наврала – казню потом собственноручно!» Для начала он поставил девушку на колени и приказал работать языком. – А сейчас я продолжу начатое кузнецом! – Фальцо нетерпеливо потянул рабыню за волосы, заставил ее подняться на ноги и свирепым толчком отправил через комнату к кушетке. «Ну вот. Сейчас начнется моя новая жизнь, – Исанкло наткнулась на кушетку, потеряла равновесие и свалилась на нее, тогда как Фальцо намеревался растянуть ее поперек кушетки со ступнями на полу и задом, торчащим в воздух. Между ног рабыни отчаянно чесалось. Не так давно кузнец снял с нее кольцо невинности. Причем сделал это так грубо, что рабыня не смогла удержать слез. Фальцо шагнул к ней и всадил крепкий удар ребром руки вдоль расселины зада. – Подними задницу, – грубо скомандовал Фальцо. – Живей, ты знаешь, что делать, ноги врозь и используй руки, чтобы раскрыть лоно! – он подкрепил команду другим рубящим ударом в место соединения ног девушки. Фальцо облизал большой палец и зло вонзил его во влагалище девушки, которая завизжала, подобно закалываемой свинье. Фальцо повертел пальцем и с резким хлопающим звуком выдернул его. – Девственница! Наревешься сейчас у меня! – он поплевал на ладонь и размазал слюну по фаллу. Став на колени за спиной рабыни, он увидел, как тело девчонки напряглось в ожидании неминуемого изнасилования. Она вздрогнула, когда Фальцо вставил кончик фаллоса. Фальцо сделал паузу и затем толкнулся вперед. Девушка пронзительно вскрикнула. Фальцо подался назад и потом вновь толкнулся вперед, вгоняя фаллос внутрь. – Тугая! – он ощутил своим жар девушки. «Эта девочка может принести мне состояние, – думал он, – но может точно также доставить мне много пустых хлопот. Кроме того, она оказалась участницей такой интриги, что в случае неудачи может привести меня на плаху!» Исанкло расслабилась, давая возможность проникнуть в попку настойчивому и влажному пальцу. Она чувствовала каждую фалангу пальца, проникающего в анус. Ощущения пальца в попе и члена во влагалище были такими острыми, что она застонала. Исанкло показалось, что ее посадили на раскаленный кол, а палец Фальцо только добавил ощущений. «Сколько раз меня трахали в задницу, но такого я не чувствовала никогда, – Исанкло обратила внимание, что соски ее, ставшие большими, касаются поверхности стола. – Он меня трахнул по-настоящему! И ради такого мучения я терпела кольцо столько лет?» Он заставил Исанкло совсем лечь на стол и раздвинуть ягодицы собственными ладонями. Уже не один, а два сильных и уверенных пальца медленно, но не останавливаясь ни на секунду, входили внутрь ее тела, растягивая и разминая анус, а потом грубо пропахали девушку в кишку. Прошло довольно много времени, прежде чем Исанкло было позволено выпрямиться. «Я теперь женщина, – Исанкло смахнула слезу, – и теперь мне надо доказать ему, что я необходимая ему женщина! – тут ее взгляд упал на огромного паука, мирно дремавшего в углу комнаты. – Сегодня ты получишь мясо под особым соусом! Недаром я родилась в племени поедателей пауков!» Бестия и кривая игла Вопли Бестии перешли в тихое хныканье. Горящие полосы, оставленные Тандой на груди и животе, свирепо жглись. Боль на местах, где веревка сорвала кожу с запястий, была лишь чуть менее сильной. Руки, что держали весь вес тела, и плечи ужасно болели. «Боги, сделайте так, чтобы Танда отведала того же, что и я! И пусть мне поможет в этом Немезида!» Она ощущала с каждой проходящей секундой, что не может больше терпеть муку страданий, и что, тем не менее, страдания продолжаются и растут. Слова молитвы понеслись к небесам. «Бесполезно, – плакала рабыня, – боги не слышат молитв рабов!» – Мне не запрещали снимать тебя с веревки, – Танда смотрела на мучения рабыни. – Ты умудрилась доставить мне удовольствие за завтраком, а сейчас мне нужна помощница для омовения. Но пока повиси, – девушка вышла. Вскоре на лестнице послышались шаги. В комнату вошла крепко сложенная молодая рабыня. Ничего не сказав, она прошла к стене, где висела Бестия. Хрюкнув от усилия, она спустила ее вниз. Бестия пошатывалась, когда ступни коснулись пола. Комната кружилась вокруг нее, и она опустилась на пол, на колени. Женщина нетерпеливо ткнула рабыню в зад своей босой ногой. – Не суетись так, – бесцеремонно сказала она. – Я уверена, что ты должна оставаться на ногах и после значительно худших порок, чем та небольшая щекотка крапивой, которую ты только что получила. Во всяком случае, если ты думаешь, что у меня есть время или силы нести из жалости ленивое рабское отродье, то ты ошибаешься. Ты сейчас отправишься вниз во двор, пока я прибираю эту комнату... Я вижу, что ты написала на пол, грязное животное. Убирайся отсюда сейчас же, прежде чем я заставлю тебя вылизать твою собственную грязь! Бестия с трудом поднялась на ноги и нетвердой походкой спустилась вниз по лестнице. Толстая женщина сидела у кухонной двери на солнце на стуле с прямой спинкой. – Иди ко мне! – приказала она. Бестия смутно заметила поднос, лежащий на низком столе, что стоял рядом с ней. На нем стояли различные кружки, испускающая пар чаша с теплой водой, пучок ветоши, небольшой нож и металлический конус с открытым концом вместе с различными другими предметами, чье назначение она не знала. – Бедная красотка, – напевала женщина, хлопая по кожаному фартуку, прикрывающему колени, – подойди к тетушке Амеане. Позволь увидеть, моя дорогая, что сделал с тобой твой хозяин. Не беспокойся, Танде поможет искупаться моя рабыня. Сегодня ты с такой работой не справишься. Амеана протянула к Бестии руки, потянув девушку вниз на свое колено. Впервые с тех пор, как она была продана Тораксу, кто-либо выказал к Бестии какую-то любовь или участие. Она с благодарностью обосновалась на колене женщины. – Такие отвратительные синяки, – ласково продолжала женщина, прикасаясь к полосам, что обезображивали девушку. – У тетушки Амеаны здесь имеется нечто, что уберет боль и заставит синяки слинять, чтобы ты выглядела соблазнительной и здоровой для твоего господина, когда он придет домой. Говоря это, женщина нежно втирала успокоительную мазь в измученную плоть девушки. Бестия совсем не слушала, что говорит женщина, но убаюканная тоном ее голоса, расслабилась, оставив голову лежать у нее на плече. Это напомнило ей давнее прошлое, когда, прежде чем бедность и труд по выращиванию большого семейства озлобили мать, та проявляла к дочери любовь, брала к себе на колени и обнимала. Бестия была возвращена к реальности Амеаной: – Проснись, – прошептала она. – Если я знаю Торакса, а я знаю очень давно, это не единственное место, которое он поранил тебе вчера вечером... Так, моя маленькая любовь? – Нет, госпожа... Он поранил во все щели, госпожа. Он всунул фалл прямо в меня. Это очень больно, госпожа, – почему-то Бестия не чувствовала смущения рассказывать женщине, что с нею было сделано. – Все тот же старый Торакс! Тебе должно быть больно. Он большой у нашего Торакса. Я это знаю хорошо… Теперь давай посмотрим, что мы можем сделать, чтобы заставить этот твой приятный маленький зад болеть немного меньше. Ты только ляг мне на колени так, чтобы я могла увидеть, насколько все серьезно. Бестия послушно вытянулась. Ступни покоились на земле по одну сторону от нее, голова находилась почти на уровне щиколоток на другой стороне, а зад был поднят и готов для осмотра. Двое постояльцев гостиницы, которые случайно проходили мимо, остановились понаблюдать, пара юных девушек выкралась из кухни. Вокруг женщины с хорошенькой девушкой на коленях начала формироваться небольшая толпа. – Цереус, неси сюда мою мазь! Минуту Амеана мягко втирала мазь в спину и ягодицы девушки, наслаждаясь их округлой твердостью. Бестия благодарно извивалась. Ощущение женской руки на заду было таким ободряющим и успокаивающим, хотя в то же самое время она чувствовала приятное возбуждение. – Первое, что я должна сделать, это увидеть, насколько сильны повреждения. Раздвинь руками ягодицы! Бестия покорно раскрыла зад женщине. – А зрители путь отойдут подальше. Мне надо видеть, что делать. Будете мешать, выгоню, – ругнулась женщина на группу зевак, которые теснились вокруг, не без удовольствия наблюдая за процессом осмотра и лечения. – Не так уж плохо, – вымолвила она, – теперь постарайся расслабиться, моя красавица. Девушка невольно напряглась, когда почувствовала легкое касание женских пальцев, размазывающих что-то по анусу. Ощущение было приятным, и она быстро расслабилась. Затем нажим женских пальцев усилился, и палец Амеаны легко проскользнул внутрь. Она снова напряглась, но сразу получила шлепок по попе. После этого впустила пальцы, не препятствуя исследованиям. Бестия почувствовала, как кровь приливает к ее заветной горошинке, и поняла, что близка к тому, чтобы кончить на женском колене. «Я потеку, и мне попадет», – подумала она. – Все хорошо, милая, – вымолвила женщина. – Ты должна отработать Тораксу деньги, которые он на тебя потратил. Ты чувственная девушка! В другой раз можешь полностью расслабиться у меня на коленях. Почему, ты думаешь, тетушка носит фартук? Можешь немножко еще полежать, пока обработаю синяки на твоей попке, – Амеана улыбнулась, тогда как аудитория из мужчин и юных девушек смеялась и делала скабрезные комментарии. Бестия вздрогнула, застонала, дернулась всем телом и обмякла. Теперь она тихо стонала. – Могло быть значительно хуже, – мягко заметила женщина, хлопая девушку по заду. – Мне не надо ничего зашивать. Только немного тетушкиной мази, чтобы снять боль, но сначала мы должны очистить тебя. Секундой позже Бестия ощутила прохладный твердый предмет, вталкиваемый в зад. Затем прямая кишка была затоплена теплой водой. Сначала это было вполне приятно, но по мере того, как в него вливалось все больше и больше воды, давление усиливалось. – Ну, – произнесла, женщина, – поднимайся и постарайся удержать это в себе, пока тетушка досчитает до пятидесяти! Бестия встала на ноги. Она сжала зад плотно, как могла, чтобы попытаться сдержать давление воды внутри себя. Она глядела широко раскрытыми глазами на сидящую женщину, которая как раз укладывала на поднос бычий пузырь с небольшим медным наконечником. – ...восемнадцать, девятнадцать, двадцать... – считала женщина. В животе у Бестии началась свистопляска Она села на корточки, надеясь удержать воду в такой позиции, и схватилась руками за живот. «Не выдержу! Обгажусь! Еще немножко и…» – ...пятьдесят один, пятьдесят два, пятьдесят три... – считали теперь вместе с женщиной зрители – мужчины и подростки. Амеана взглянула на лицо пациентки и решила, что сил держать воду у нее действительно больше нет. – Молодец, – сказала она, – ступай к сточной канаве и опорожнись! Бестия с благодарностью повернулась, и поспешила к центру двора, через который проходила сточная канава. Один из постояльцев гостиницы, смеясь, нарочно преградил ей путь. Страдающая девушка попыталась проскочить мимо него, но было поздно. Бестия заплакала, а толпа засмеялась над унижением. – Это не твоя вина, – обратилась к Бестии женщина, – один из вас пойдет, принесет из кухни пару ведер горячей воды и смоет грязь прочь, – продолжала она. – Тогда как Вы, – сказала она, адресуясь к смеющемуся мужчине, довольному своей шуткой, – можете делать, что Вам нравится, с вашими собственными рабами, это – ваше право, но эта девушка – не ваша, а Торакса. Вы хотите, чтобы я упомянула ему о том, что Вы сейчас сделали? Мужчина резко оборвал смех. – Цереус, подмой ее как следует, и снова ко мне на колени! Бестия вернулась в позицию лицом вниз над коленом Амеаны. Для начала Амеана растерла мазь вокруг ануса. Внезапно девушка взвыла, когда без какого-либо предупреждения в него был всунут длинный твердый предмет, до предела растянув сфинктер. – Весь день будешь ходить с затычкой, – твердо сказала женщина. – Я знаю, что это больно, но в будущем тебе будет легче. Если ты захочешь вынуть по какой-то причине, спроси меня. Понятно, милая? – Да, госпожа. Хорошо, госпожа, – пробормотала Бестия. Фактически после первого шока, после введения затычки, боль стала стихать. – Хорошо! Теперь откинься назад на моих коленях. – Цереус, держи ее за руки! Смуглокожая рабыня шагнула вперед с усмешкой на лице, и взяла в крепкий захват запястья Бестии, потянув их за спину. – Теперь ноги широко врозь, – приказала Амеана. Она установила одну руку вокруг поясницы Бестии и начала трогать пальцами набухший клитор. – Госпожа... Нет... Госпожа... Пожалуйста... Нет... Госпожа... – вопила в ужасе Бестия. – Это не так плохо, – ободряюще сказала Амеана. Потом она около пяти минут держала девушку на своем колене, обнимая, говоря, какая она хорошая, и какая миловидная, пока всхлипывания не прекратились, и пациентка не успокоилась. Затем она усадила Бестию на землю сразу за кухонной дверью. Немного времени спустя девушка с кухни принесла Бестии чашку теплого молока, подслащенного медом. – А теперь на цепь ее! – приказала Амена. – Будет сидеть там, пока господин не вернется. Для дисциплины цепь не менее важна, чем роза! -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	22.3.2018, 15:20 Сообщение #16
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Баня для господ Общественные бани были отстроены так, как приличествующие городу, который был центром имперского культа в Приграничье. Выстроены они были полностью из белого камня, широкие ступени поднимались с улицы к огромному портику, дающему проход к внутреннему комплексу горячих и холодных ванн и вспомогательных помещений. Даже Пикколо в невзгодах и унижении, стоя как раз у входа и глядя через открытый бассейн с аркадами колонн во внутренность бань, осознала их великолепие. Блеск солнца на белом мраморе, мерцающая синева бассейна, сводчатые галереи в глубокой тени и вид высокой базилики за ними казались девушке удивительными. «Это не купаться дома в деревянном корыте! – подумала Пикколо. – Это самое большое и наиболее великолепное строение, в какое я когда-либо входила!» Оплеуха Торакса напомнила девушке, что она находится тут не просто так, а чтобы прислуживать. Торакс придерживался мнения, что быстрейший и надежнейший способ научить девушку – это дать затрещину до того, как отдать ей приказ, чтобы гарантировать быстрое исполнение и запоминание, и дать затрещину после того, чтобы заставить запомнить, что было сказано. Наскоро пришибленная и плачущая девушка сопровождала теперь Гаера и отца, раздевшихся догола, по внешнему двору бань. Она в первый раз увидела старшего хозяина полностью обнаженным и была очарована мощными плечами, широкой грудью, мускулистыми руками и бедрами, покрытыми грубым рыжим волосом. Больше всего интриговал и тревожил огромный фалл. Куда бы ни взглянув, она обнаруживала, что взгляд тянется обратно к промежности мужчины. «И как Бестия сумела вместить в себя такой чудовищный фаллос?» Торакс вызвал сына на игру в мяч. Гаер был проворным и имел хорошую координацию. Торакс, однако, было более опытен, и отпрыск был разгромлен силой отцовских ударов. И все же, пока жесткая быстрая игра продолжалась, группа мужчин собралась понаблюдать ее. Пикколо носилась по двору, подавая мячи, и привлекала множество комментариев своей короткой туникой, не способной обеспечить никакого прикрытия. Несомненно, некоторые мужчины также наслаждались возможностью пристально разглядывать гибкое юное тело Гаера, но у них было достаточно здравого смысла, чтобы не рисковать вызвать гнев Торакса. Публика и игроки объединялись в смехе над случайными взвизгами Пикколо от боли, когда она в спешке опиралась своим весом на обожженные пятки или когда за какую-то небрежность зарабатывала удар ракеткой Торакса пониже спины. Закончив игру, отец с сыном стали наслаждаться ваннами. Пикколо сопровождала их из комнаты в комнату, неся полотенца, масло и скребки. Проведя время в горячей комнате и получив там массаж, Торакс и Гаер окунулись в прохладную воду, прежде чем позвать Пикколо с полотенцами. Вытерев себя, Торакс накинул полотенце на плечо и побрел к концу открытого бассейна, где стайка обнаженных юных девушек-массажисток собрались поболтать и поплескаться в воде. Когда он приблизился, банщицы замолкли и начали бросать на него и друг на друга полные страха взгляды. Не подозревая о впечатлении, которое он произвел, Торакс прошел мимо почтительно расступившихся девушек. Тяжелые конечности и волосатое тело мужчины контрастировали с тонкими гладкими телами служанок. За массажистками стоял огромный черный раб с тяжелым хлыстом в одной руке, охраняющий двойные бронзовые двери. Увидев Торакса, он низко поклонился, скрестив руки на обнаженной черной груди, и бросился отворять двери, открывшие лежащий за ними высокий зал. Торакс прошел в двери в сопровождении Гаера и Пикколо. – Здесь! – приказал он и показал пальцем в угол. Девушка послушно опустилась на корточки спиной к стене прямо у дверей. Делать нечего, только ждать. Она должна узнать, какую большую часть жизни слуги рабы проводят в ожидании приказа. Банные развлечения Мужчина почтительно поклонился, приветствуя Торакса. – Здорово, старый друг, – произнес он бодро, – рад Вас видеть снова. Позвольте стакан вина со мной и затем выбирайте девушек без всякой оплаты! – Стакан вина и разговор – пожалуйста, – ответил Торакс, – но что касается Ваших массажисток, то сегодня мой сын попробует то, что Вы обычно предлагаете для меня. Сейчас, я думаю, ему пришло время познать удовольствия, которые могут дать опытные рабыни. – Это – ваш сын? – спросил мужчина, изучая Гаера. – Крепкий, вполне выросший юноша. Вы правы. Настало время уделить внимание и этой стороне его образования. – Я подумал, – с сомнением произнес Торакс, – поскольку Гаер пока не имеет ни большого опыта, ни большой фантазии, было бы лучше, если мы подберем для него девушку, которая смогла бы немного направлять его. Гаер явно сдерживался при этом замечании отца. Верно, что ему не доставало опыта, но он чувствовал, что знает, как надо обращаться с девушками, особенно после того, как Пикколо провела с ним ночь. – Думаю, что эта маленькая проститутка подойдет. Еще вчера она была раскольцована по всем правилам. Так что она знает все существующие хитрости, как доставить удовольствие в обход колечка, – сказал мужчина, кивнув на стройную девушку. – Она получила домашнее воспитание на моей ферме. Я привез ее сюда, как только она начала вырастать в прелестного звереныша. – Подойди поближе! Раздвинься! – девушка покорно подчинилась. Торакс с Гаером увидели, что дырки в половых губах еще не успели зажить. – Для вашего сына я поставлю ее в пару с ее старшей сводной сестрой. Она уже год без кольца. Между собой они дадут ему такое представление о сексе, которое он запомнит на всю оставшуюся жизнь. – Где сестра? – спросил Торакс. Мужчина позвонил в колокольчик, и из угла комнаты вышла девушка, обмотанная полотенцем вокруг пояса. – Хороши мои детки? Мамы разные, а папа один! Эти женщины-рабыни – суки с постоянной течкой и с половым возбуждением на все, что отличается от булыжника, – мужчина щелкнул пальцами, и девушка, сняв с себя полотенце, шагнула вперед. – Годятся, – вымолвил Торакс, осмотрев девушек с головы до ног. – Теперь слушайте меня, никчемные куски свиного дерьма, – сказал мужчина. – Это – сын моего старейшего друга! – он кивнул на Гаера. – Вы доставите ему удовольствие, или вас обеих ждет хлыст, заказанный у того же мастера, что делает их для городского палача, и затем я пошлю вас в казармы служить легионерам... Страх проступил на лицах девушек. – Пройдемте с нами, господин! Компания удалилась в отдельную комнату. «Моего героя, моего господина увели массажистки в комнату удовольствий, – Пикколо почувствовала, что вот-вот заплачет. – Однако рабыня не имеет права на чувства, не имеет права на ревность, – пыталась успокоиться она. Но ничего не получалось. – Почему моя душа страдает? Это неправильно!» Мужчины лежали на мраморных скамьях, пощипывая виноградные ягоды, и вспоминали молодость. «Хорошенькая пара досталась Гаеру!» – думал Торакс, любуясь плотными круглыми задами уходящих девушек, отданных на потеху сыну. «У меня никогда не было в услужении сразу двух!» – мысль, что банщицы постараются сделать все, что Гаер захочет, возбуждала его, и он понял, что фалл у него твердеет. Это не прошло мимо внимания массажисток. Девушки, показывая на возбуждение паренька, перешептывались и хихикали, но тихонько, чтобы не угодить на козла или не встать в обнимку к колонне. У многих на теле были следы хлыста. Гаер в комнате удовольствий Для удовольствий служила маленькая комнатка. Когда дверь захлопнулась, Гаер заметил, что в углу комнаты стоит бронзовый кувшин, в котором мокли несколько тонких прутьев. Подростки мягко потянули Гаера вниз, так чтобы он уселся между ними на низкую кушетку, которая была единственной мебелью в комнате. – Тебе будет с нами очень хорошо, – девушка обняла Гаера и поцеловала в губы. – Смотри, конец господина просто создан для сосания! Гаер лег на спину. Фалл Гаера был не очень велик, но заканчивался большим круглым набалдашником, который во рту массажистки мог напоминать зрелую, сочную сливу. – Если позволит господин, мы начнем с массажа, – предложила старшая девушка. Обе встали рядом с ним на колени и начали синхронно поглаживать его ноги и живот. «Начало неплохое, – Гаер пробежался рукой вниз по юному, хорошо промасленному телу, наслаждаясь ощущением теплой скользкой плоти. – Посмотрим, что будет дальше!» Рука парня остановилась на закруглении ягодиц. Он толкнул палец в расселину зада младшей девушки. Он чувствовал, как старшая девушка трется сбоку носом о шею, затем язык поласкал грудь Гаера и поиграл на мгновение с одним из сосков. Младшая начала также прокладывать своими губами путь вниз по телу Гаера, и проворный язычок целовал и дразнил его, приводя в состояние еще большего возбуждения. Невозможно теперь было различить страстные ласки двух юных девушек. Язык (чей?) исследовал пупок, другой лизал между бедер. Гаер согнул ноги и поднял зад, чтобы облегчить задачу массажисткам. Влажный теплый язык изучил расселину зада и начал нежно играть с яичками. Губы прикоснулись сбоку к пенису. «Скоро кончу! – понял Гаер. – Вот научить бы Пикколо вместе с Бестией так работать языками!» Два языка теперь дразнили фалл с двух сторон. Две девушки как сиамские кошки стояли на четвереньках и, упираясь друг в друга лбами, работали синхронно и слаженно. Гаер был слишком юн и не умел себя сдерживать. Все кончилось слишком быстро. – Это нечестно, – младшая девушка была готова заплакать. – Я должна получить фалл на заглот. Хозяин сказал, чтобы именно я, а ты пытаешься увести его у меня. Ты всегда делаешь это. Только потому, что ты старшая. Это нечестно! – она толкнула старшую сестру, обе девушки свалились с низкой кушетки на мраморный пол, и тут же сплелись в клубок обнаженные тела. Гаер выругался, рассерженный, что удовольствие разрушено ссорой. – Прекратить! – он схватил двух обеих за ошейники и зло стукнул их головами друг о друга. Кровь струей хлынула из носа старшей девушки. Сестры тут же растеряли свой воинственный пыл и, поняв, что у них серьезные неприятности, начали плакать. – Это нечестно, господин. В самом деле, господин, – нерешительно вымолвила младшая. – С меня только вчера сняли кольцо. Мне был обещан ваш фалл, господин, а она всегда все захватывает. – Ты хочешь фалл? – взбешенно произнес Гаер. – Хорошо, ты его получишь, и таким способом, который не забудешь! Ступай теперь на кушетку! Он нацелился злобно пнуть девушку, припавшую к мраморному полу у его ног. – Быстро, – скомандовал он. – На живот, ноги врозь и выставь задницу в воздух! Девушка подчинилась, переместив две подушки с изголовья кушетки, так чтобы они оказались под бедрами, и подняла зад вверх. Гаер сделал шаг назад и мгновение любовался юным телом с круглым задом, с готовностью предоставленным для наслаждения. – Интересно, – лениво подумал он, – сколько лет отродью? Не дело спрашивать ее, у нее самой, вероятно, есть только слабое представление о возрасте. Восемнадцать уже есть. А может и больше, но ее плохо кормят. Но она к тому же рабыня, а они едят хуже, и жизнь у них труднее, чем у свободных девушек. Так что может быть на год или два старше. – С тобой я буду иметь дело позже, – сказал он старшей. – Впрочем, сладко тебе не покажется. За то, что ты испортила мне удовольствие, отведаешь не ласки, а розги! Впрочем, этого мало! Раз тебе нравятся фаллы – пойдешь в казармы к легионерам! Старшая девушка стояла перед Гаером на коленях и молчала, таращась на молодого человека большими полными слез глазами, безрезультатно прикладываясь пальцами к своему кровоточащему носу, из которого крупными каплями падала кровь на обнаженный живот, бедра и грудь. – Значит, ты пока девственница? – Гаер взобрался на кушетку и встал на колени между ногами младшей сестры. – Этот недостаток я сейчас исправлю! Шелка рабыни была ясно видна и частично открыта. – Вы не собираетесь использовать никакой мази, господин? – захныкала девушка. Гаер не дал никакого ответа, но нанес крепкий шлепок открытой ладонью по одной из ягодиц. Девушка взвизгнула. Гаер прицелился. Когда конец фалла коснулся шоколадной дырочки, зад той накрепко сжался. Гаер сильно толкнулся чуть ниже, стараясь вбить фалл в девственный пока проход рабыни. Девушка вскрикнула и начала метаться под ним... Девственная преграда оказалась весьма плотной, но она начала уступать настойчивой атаке Гаера. Стоны рабыни усилились до пронзительного крика, когда поддалась последняя защита. Гаер толкался вниз снова и снова, погружая фалл в тело. Его промежность была плотно прижата к заду девчонки. Теперь, когда девушка стала отвечать на все более и более быстрые толчки Гаера, казалось, что та пытается затянуть фалл Гаера дальше в себя. Крики девушки упали до тихого стона. Гаер почти извлекал фалл и затем еще раз вгонял на всю длину. «Может, получив удовольствие, господин смилуется? – думала старшая сестра, наблюдая за тем, как под Гаером вздрагивает тело младшей. – Что угодно, любая порка, но только не в казармы к легионерам!» Гаер постоял минуту, тяжело дыша, затем сделал шаг назад. Он увидал немного крови и спермы, просачивающихся между ног девушки, и что собственный пенис также был запачкан. – Теперь – твоя очередь, – произнес он, ударив по уху старшую сестру. Ему доставило удовольствие видеть, что девушка не сделала никакой попытки поднять руки, чтобы защитить себя, когда Гаер нацеливал второй удар по лицу. Девушка была хорошо вышколена. – На колени и вылизывай! Девушка покорно взялась за работу, но качество Гаеру не понравилось. «Ей до Пикколо расти и расти! – решил он и ударил девушку в рот, разбив той губу. – Так все испортить!» Струйка свежей крови потекла вниз с подбородка. – Прут сюда! Массажистки наперегонки побежали в угол комнаты, споткнулись и упали. – Возьмите, господин! – младшая оказалась проворнее, и прут оказался в руках Гаера. «Он не слишком тяжел, но хорошо вымочен, – Гаер вспомнил, как сам не раз пробовал таких прутьев во время обучения грамоте. – Для воспитания подойдет!» Старшая массажистка, всхлипывая, приблизилась для расправы. – Отлично, повернись кругом, обе! – сказал он, хлестанув старшую спереди по бедрам, чтобы подкрепить приказ. – Встали рядом и уперлись руками в коленки! Обе девушки были готовы к возмездию. Гаер прикоснулся к тугим задам концом прута, оценивая дистанцию и улыбаясь про себя, так как рабыни вздрогнули в ожидании боли. – Теперь стоять и не шевелиться, – приказал он. – Вы обе знаете, что заслуживаете наказания, не так ли? Гаер пропустил мокрый прут через кулак и со свистом взмахнул ним в воздухе, проверяя на упругость. – Да, господин, – хором ответили массажистки. «Впервые мне придется высечь сразу двоих!» – Гаер поднял прут, отвел назад над плечом и затем, просвистев им по воздуху, врезал поперек беззащитного зада. Тело рабыни судорожно вздрогнуло. Гаер услышал, как она тихо взвизгнула, и тут же удостоил попку второй девушки таким же ударом. Времени было предостаточно. Он смотрел, как рубцы вспухают на гладких задах, наливаясь кровью. Он осознал, что фалл, который стал опускаться, когда девушки затеяли драку, теперь вновь непоколебимо стоит по стойке смирно. Полюбовавшись своей работой, он увидел, что девушка, первой отведавшая прута, успокоилась и готова к новому удару. «Я получаю от этого удовольствие, – подумал он, опуская прут на плечи массажистке. – Однако я не сказал им, сколько ударов та должна получить. Почему я должен ограничивать свои собственные желания или их страдания?» Младшая обернулась как раз в тот момент, когда Гаер резко опустив прут на ее нежную спину. – Стоять, как поставили! – Гаер медленно и равномерно работал прутом, будучи уверен, что девушка в полной мере ощущает каждый отдельный удар. При третьем ударе старшая девушка закричала. К шестому удару она уже потеряла контроль над собой и, отчаянно мотая головой, попыталась прикрыть попу ладонями, но, придя в чувство, снова уперлась ладонями в колени. Гаер молчал, позволяя девушкам восстановить позицию для порки. Он видел, как новые полосы, вспухающие на уже хорошо выпоротой попе, пересесекаются со старыми. На пересечении полос проступала кровь, а Гаер продолжал пороть размеренно и сильно... Иссеченные тела сотрясали рыдания. Глядя на вздрагивающие плечи и покрытые полосами спины и зады, Гаер подумал, что ему редко доводилось видеть такое волнующее зрелище. Возбужденный страданиями массажисток, он заставил их встать коленями на пол, на четвереньки, и приподнять попы навстречу жалящим ударам. Было видно, как каждое движение усиливает их страдания. Он увеличил темп ударов. «Нет никакой причины прерывать порку!» Несчастные девушки выгибали спины, вздрагивали под ударами прута. Пронзительные крики мешались со свистом прута в воздухе, ударами по голой плоти. Гаер чувствовал, что собственное мужское возбуждение возрастает от удара к удару. Он нанес еще по пятнадцать ударов каждой, прежде чем почувствовал, что не может дольше задерживать кризис. – А теперь благодари меня за науку! – он взял старшую рабыню за ошейник и потащил на кушетку. Девушка тихо постанывала. Он завалил ее на спину, чтобы удобнее было смотреть на лицо, блестящее от крови, слез и соплей и закинул ножки себе на плечи, так что раздувшийся фалл, все еще запачканный от проникновения в младшую сестру, уперся в шоколадную дырочку. Девушка принимала в себя фалл Гаера, еще не успев отойти от пережитой порки. Кончая, Гаер оттолкнул девушку прочь. Покидая комнату, он оглянулся через плечо. Сестры жалобно смотрели на него заполненными чистейшей болью глазами. Он захлопнул дверь, обрывая звуки их всхлипываний. Он понял, что все еще держит в руке прут. Затем подумал, начиная удивляться: «Я даже не знаю их имен, но и не должен – что это даст?». Торакс наслаждался вином со своим другом. Когда подошел Гаер, он осмотрел сына с головы до ног. – Кажется, ты получил удовольствие, – произнес он, многозначительно взглянув на промежность Гаера, – но почему не вылизано? Гаер глянул вниз и понял, что фалл все еще нес признаки насилия. Он вспыхнул. – Не беспокойся, – сказал с улыбкой Торакс. – Посиди здесь минуту, и Пикколо поможет это отмыть, пока я заканчиваю свое вино! Пикколо, услышав свое имя, поспешно шагнула вперед и опустилась на колени перед юным господином. Со стороны комнаты показалась девушка, несущая серебряную чашу, полную испускающей пар воды, вместе с фланелью и полотенцем. Гаер раскинул свои колени. – Хорошенькая девушка, – заметил друг Торакса, взглянув на плотный круглый зад Пикколо. – Я дал бы Вам за нее хорошую цену, если Вы когда-нибудь подумаете о продаже. Когда она вам надоест, конечно. – Нет? Ну, хорошо, я не настаиваю. Вижу, сыночек ваш хорошо повеселился с девушками! Крепко раскрасил обоих! Надеюсь, что ты использовал розгу, потому что тебе нравится причинять боль другим, а не потому, что они дали тебе повод? – Они испортили мне удовольствие, устроив потасовку! – объяснил Гаер. – Они дрались? – голос мужчины стал холодным, он повернулся и тихо сказал несколько слов паре крепких юношей, что стояли поблизости за спиной. Те направились обратно к дальнему концу зала. – Хорошо, обе поплатятся за это, – заметил мужчина. Казалось, он говорил не слишком сердито. – Я их уже наказал, – Гаер считал, что они уже получили все необходимое. – Ты – само собой! Но, мой юный друг, теперь я должен их наказать. Я сказал им, что должно произойти, если они будут дурно себя вести, а они не поняли по-хорошему. Я человек слова, и этим негодяйкам не должно быть позволено это забывать. Прими небольшой совет от старшего: единственная вещь, которую уважает раб – это хлыст, применяемый часто и крепко к голому телу. Доброта их только портит! Кроме того, – продолжил он с улыбкой, – многие мои клиенты приходят сюда только потому, что им нравится смотреть, как мой нубиец ловко управляется с хлыстом, и я не собираюсь их разочаровывать! Массажистки, предчувствуя расправу, распластались на полу, обнаженные и всхлипывающие. – Ладно, – вымолвил он презрительно, – слезы не принесут вам ничего хорошего, ленивые неблагодарные маленькие хамки. Я кормлю вас и даю вам кров, а вы даже не можете дать сыну моего лучшего друга хорошо провести время. Все, что вам надо было делать, ублажить юного господина, и вы оказались слишком глупы, чтобы справиться с этим! Ваши мамочки возбуждались на всех, кто попадался на глаза, включая дворовую собаку. А учитывая то, что вы здесь видите каждый день, вы должны знать, как надо правильно удовлетворить мужчину. Ладно, я устрою вам наглядный урок послушания! – Привяжите их, – приказал он. – Старшую первой! Двое юношей схватили старшую и поволокли к колонне. Они связали ей руки вместе длинной веревкой, продев ее свободный конец через кольцо, установленное высоко на колонне, и туго натянули веревку, так что пальцы ног рабыни едва только касались пола. Вторым куском веревки они связали ей лодыжки. – Это ты сделал? – спросил мужчина, взглянув на обнаженное тело массажистки и показав пальцем на расписанный прутом зад. – Да, – немного нервно ответил Гаер. – Я не перестарался? – Неплохо, – сказал мужчина, хлопая Гаера по плечу. – Этим девкам и двух таких порок мало! Торакс, это действительно твой сын. Смотри, как он расписал! Зады девушек украшали синевато-багровые полосы с капельками крови там, где кончик прута впивался в кожу. – Элвах, – крикнул мужчина. Нубиец выступил вперед, крутя в правой руке длинный хлыст, подобный готовой напасть змее. Мужчина дважды выставил правую руку с раздвинутыми пальцами. На лице нубийца сверкнули белые зубы, он кивнул и ухмыльнулся. Гаер смотрел на широкую грудь черного мужчины и огромные мускулы, смазанные маслом и блестящие на свету. Они контрастировали с тонким телом массажистки, подвешенной за запястья, связанной и готовой к наказанию. – Вот и еще одна девка колонну обнимает! – мужчины начали собираться вокруг, чтобы посмотреть. – Сейчас она станцует со столбом венчальный танец! Глаза сверкали в ожидании наступления волнующего зрелища, многие из них, как заметил Гаер, выказывали явные признаки сексуального возбуждения, подростки были испуганы, но не в состоянии отвести глаза от развертывающейся драмы. «Венчальный танец с колонной?» – Гаер ощутил, как зашевелился собственный фалл, реагируя как на мягкие потирания Пикколо, так и на зрелище приближающейся расправы. Пикколо склонила голову, и Гаер почувствовал прикосновение губ к набухшему фаллу. Гаер глянул вниз на затылок своей рабыни, что удобно устроилась между ногами, и мягко взъерошил волосы девчонки. Нубиец раскрутил хлыст над головой и пустил его в цель. – Простите! – девушка начала молить о прощении еще до того, как гибкий хвост жутко треснул по обнаженным лопаткам. Сила удара была такой, что в мгновение она впечаталась в колонну. Долю секунды после щелчка кожи о голую плоть стояла тишина, и затем помещение огласил пронзительный вопль. Широкая темно-красная полоса выступила на худенькой спине. Фалл Гаера вскочил по стойке смирно, и Пикколо взяла его в рот. Нубиец подождал, пока девушка не восстановит опору под ногами, и снова врезал, со свистом опуская хлыст так, чтобы полосы пересеклись. В точке их пересечения бич рассек кожу. Тонкая струйка крови потекла вниз. Пикколо начала слегка двигать головой, проводя языком по головке, обхватила губами красный набалдашник, начала его страстно облизывать. Он охватил ее голову и стал несильно, короткими движениями подталкивать туда и сюда, в то время как рабыня энергично сосала. «Хорошая у меня соска!» – Гаер разразился в рот Пикколо. Он ухватил девушку за уши и потянул вверх, чтобы самому целовать ее, всовывая язык между запачканными спермой губами и пробуя на вкус собственное выделение. – Хорошо, – произнес со смехом Торакс. – Я закончил свое вино, старшая получила свой урок, а мой сын, кажется, кончил наслаждаться своей рабыней, по крайней мере, пока. Мы покинем Вас теперь с вашего соизволения! Гаер заметил, что младшая из двух сестер стоит на коленях сбоку от колонны, ожидая своей очереди быть высеченной. Глаза девушки невидяще смотрели перед собой, пустые от ужаса. Тело сотрясалось в рыданиях. Секунду Гаер ощущал приступ жалости к массажистке, лишившейся невинности с его помощью. «Может, стоит попросить господина остановить наказание и пощадить хотя бы младшую? – но он прогнал мысль прочь. – Участь рабынь подчинение!» Когда они покидали зал, Гаер снова услышал ясный звук сплетенной кожи, ударяющей обнаженную плоть, и вопль жестоко наказываемой девушки. -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	23.3.2018, 21:40 Сообщение #17
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Новые несчастья Бестии и смуглокожей Цереус Бестия сидела на плитах, согнув и слегка раздвинув ноги и держа испачканную кровью тряпку у своей промежности. По двору проходили люди, но никто не обращал никакого внимания на обнаженную рабыню: ничего интересного, обычное явление для постоялого двора. Ярко сияло солнце. Хотя та сторона двора, где была прикована Бестия, пребывала в глубокой тени, было жарко и безветренно. Вскоре ее голова склонилась на грудь, и она задремала. Она проснулась, обнаружив, что над ней стоит Торакс и тыкает ногой. Глаза рабыни расширились от страха. Она попыталась отодвинуться подальше от мучителя, но внезапно почувствовала цепь на своей щиколотке. Торакс рассмеялся. – Амеана, Амеана, подойди сюда, женщина, и принеси ключ для нашей красотки! Хочу увидеть, какого сорта обработку ты устроила. – Не кричи, Торакс, – ответила Амеана, появляясь из глубины кухни. – Зад малышки и порванная киска не излечатся от этого сколько-нибудь скорее, и ушибы на груди также не пройдут. Если бы ты смог научиться терпению и мягкости, это действительно было бы нечто, но тогда ты был бы не Тораксом, а всецело каким-то другим созданием. К тому же гораздо более приятным созданием! Ворча, она опустилась на колени у ног Бестии и отперла браслет на щиколотке. Взяв девушку одной рукой, она помогла ей встать на ноги. – Ну, вот она, Торакс, – продолжала она, ободряюще похлопывая Бестию ладонью по заду. – Я сделала с ней все, что могла. Это ты нанес повреждения, которые я на скорую руку поправила. – Я давно тебя знаю, Амеана, но я никогда не знал тебя спокойной, – раздраженно вымолвил Торакс. Он наклонился вперед и, ухватив Бестию за запястья, отвел руки прочь от низа живота. – Киска хорошо зажила! Почти. Бестия хныкнула и дернулась прочь, когда господин прикоснулся к чувствительному месту. – Это все еще болит? – спросил Торакс, впервые обращаясь к Бестии с тех пор, как вернулся в гостиницу. – Ладно, не велика болячка! Пройдет! Ты же не хочешь вновь лечь на скамью? Знакомиться со скамьей для порки у девушки не было никакого желания, и она замерла, убрав руки за спину и раздвинув ноги. – Без волос на лобке ты выглядишь лучше! – Торакс проскользнул рукой между ногами девушки, поласкал грудки и попку, пока не достиг края затычки, которую поставила Амеана. Пальцы ласкали выглаженную область в верхней части ног рабыни, а ногти мягко почесывали нежную кожу. Бестия взволновалась от этих ласк, дыхание девушки участилось. Торакс кивнул Амеане, и та сильнее потянула рабыню за руки. Торакс левой ладонью поддержал Бестию у поясницы. Одним резким рывком правой руки он вырвал затычку из зада. – Мама! – Бестия взвыла от разрывающей боли. Она брыкалась и билась, силясь вырвать свои руки из рук Амеаны, но женщина держала ее крепко. Новых мучений не последовало, и постепенно девушка успокоилась, только хныкала. Смуглокожая с вьющимися волосами девушка, в короткой юбке с высоким разрезом спереди, чтобы все могли видеть большое серебряное кольцо на нижних губах, будучи привлечена шумом, стояла рядом, широко ухмыляясь. Торакс поднял затычку и внимательно осмотрел ее, пока свободная рука мягко поглаживала дрожащий зад. – Очень хорошо, – тихо вымолвил он. – Никакой свежей крови... отлично! – Ты дашь девушке сегодня отдохнуть, Торакс, если у тебя есть хотя бы толика здравого смысла, – сказала Амеана, беря у мужчины затычку. – Ты сейчас достаточно ее изранил, но она вполне оклемается, если отдохнет. И не пытайся также издеваться над рабыней твоего сына. Она маловата для таких игр, и ты свободно разорвешь ее задницу, как шакал спелую дыню! Торакс рассмеялся. «Амеана, кажется, может вести себя с ним так бесцеремонно, как не осмеливался никакой другой человек!» – подумала Бестия. «Мне кажется, что рвать попу Пикколо не стоит по многим причинам… Но от Амеаны скрыть ничего нельзя! – подумал Торакс, глядя в глаза хозяйке. – Неужели она догадалась? Во всяком случае, здравый смысл в ее словах есть!» – Пикколо – рабыня моего сына, и это Гаер будет наслаждаться ею сегодня вечером. А эта девчонка спокойной ночи не заслужила! – произнес он, давая легкий шлепок по поднятому заду Бестии. – Ладно, мы посмотрим. Новая игрушка – Торакс, я знала тебя и прежде, как похотливого козла. Сегодня вечером у тебя здесь будет темнокожая Цереус, но она дорогой товар! Обещай мне, что ты хорошенько смажешь жиром задницу, прежде чем трахать. А еще лукчше – вообще не используйт ее задницу. Я собираюсь попытаться получить от нее потомство. Подумала, что здесь вокруг не много смуглых рабов, и если я смогу вывести нескольких, то могу сделать на этом порядочные деньги. Во всяком случае, это – мой план, – с этими словами Амеана открыла дверь, и все увидели смуглокожую красавицу, сидящую на полу с ухом, повернутым к двери. – Госпожа, – вскричала в смятении африканская девушка, – пожалей! – Что я вижу? – сказала Амеана, протянув руку назад, схватив за ухо, которое она больно скрутила, и подтянув девицу вперед, к Тораксу. – Что я слышу? Факт, вместе с тобой я пришлю господину солидный пучок вымоченных в уксусе розог! Это научит тебя придерживаться своей работы, а не подслушивать под дверью, суя нос в вещи, которые тебя не касаются! – Простите! – из глаз смуглянки потекли слезы. – Ой! Больно! – она была наслышана о том, как Торакс обращается с рабынями. – Взгляни на нее, Торакс, – женщина не собиралась отпускать ухо. – Проклятие моей жизни! Какой злой дух толкнул меня под локоть, и я развязала свой кошель на рабском рынке десять лет назад? Ленивейшее и прожорливейшее отродье на моей кухне, но здорова и крепка! Похотлива до такой степени, что пришлось ее окольцевать! Берегу на племя! Толстокожа, как и все ее соплеменницы! Секи так сильно, как тебе нравится! На ней все заживает, как на собаке! «Не повезло смуглокожей!» – подумала Пикколо. – И перестань распускать нюни, жалкая проститутка, – сказала она, выкручивая ухо. – Я знаю, тебе не привыкать к фаллам во всех местах, куда их можно засунуть, и другие рабы будут крепче спать и станут бодрее на работе без тебя с ними на чердаке! Торакс неспешно осмотрел молоденькую девушку сверху донизу и затем кивнул: – Я устрою чернавке испытание, – произнес он холодно. – И помни, смажь жиром зад и ей, и рабыне твоего сына, – добавила Амеана. – Конечно, орудие сына не сравнится с твоим, но все же… – Теперь, Цереус, – сказала она, выпуская ухо чернокожей рабыни, – иди и принеси горшок с гусиным жиром. Ты знаешь, где он стоит и поторапливайся, если не хочешь получить и от меня плетки! Девушка убежала, потирая надранное ухо. Прикрепленные файлы 1868744bb3ce.jpg ( 28.68 килобайт ) Кол-во скачиваний: 46 -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	24.3.2018, 17:46 Сообщение #18
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Грешные уроки Торакса «Что принесет нам вечер? – думала Пикколо, сопровождая Гаера по лестнице в их комнаты. Она видела состояние Бестии после насилия Торакса – расселина между ног и внутренняя сторона бедер были испачканы засохшей спермой и кровью. Она заметила, как мучилась девушка на следующее утро, выворачивая при ходьбе ноги носками наружу, чтобы минимизировать боль. Теперь была ее очередь. «Фаллос у Торакса значительно больше, чем у Гаера, – думала она, – видела обоих в банях. Но зато мое местечко меньше, чем у Бестии! Несомненно, под Гаером не получить таких травм, как под Тораксом. Однако я ничего не могу с этим поделать. Если Гаер захочет меня трахнуть в задницу, он трахнет, это так!» За окном наступали короткие летние сумерки. «И зачем я согласилась? – подумала девушка, в очередной раз начав сожалеть о решении путешествовать под видом рабыни. – Мой брат на вилле бегает с хлыстом и валяет молоденьких рабынь, а я… Сколько дней досыта не ела! На теле синяки не проходят! Ступить больно и все это ради столицы Роднеро? Если я попытаюсь сопротивляться, не будет никакой разницы. Меня просто высекут, и затем трахнут, а после порки терпеть в себе фалл будет еще больнее!» Не то, чтобы она хотела противиться Гаеру. Она добровольно слизала в бане его сперму, не забывая о том, что Гаер спас ей жизнь и обладал всем тем, чем она восхищалась. Сильный, решительный, уверенный в себе и смелый! Пикколо боготворила его так, как дикарка поклоняется племенному божку: могущественному, капризному, иногда жестокому, но единственному своему защитнику во враждебном мире. Пикколо была счастлива стать его рабыней. Она полюбила Гаера, даже несмотря на то, что тот не так давно высек ее, и, как понимала она, еще не раз выпорет в будущем. Эмоции Гаера, наблюдавшего за Пикколо, подготавливающей вместе с двумя другими рабынями ужин, были почти зеркальным отражением чувств рабыни. Он знал, что будет причинять боль Пикколо, это был его путь, но в то же самое время чувствовал нежность и симпатию к спутнице, что было совсем непохоже на жестокие порывы унижать и подавлять, которые правили им совсем недавно. Стройное тело девчонки, мелькание гладких округлостей иссеченного зада, когда та нагибалась, чтобы передвинуть стул или налить вина, одновременно и волновали его, и наполняли жалостью. «Мне накрывает на стол девушка, в чьих жилах течет голубая кровь! – мысль иметь в своей власти Пикколо, в которой течет кровь патрициев, возбудила почти до лихорадочного уровня. – Раздеть ее самому, зверски сорвав с плеч тонкую тунику, ее единственный покров? Или лучше откинуться на спинку стула и приказать раздеться? Пожалуй, интереснее наблюдать, как она поднимает тунику над головой, а затем увидеть ее, стоящую здесь, обнаженную, трепещущую от страха перед неизбежным, и полностью уязвимую. Конечно, я не должен торопиться. Девушке надо дать время ощутить собственную беспомощность, и у меня самого должно быть время насладиться ужасом девчонки!» Еще в бане он заметил, что синяки, оставшиеся после последней порки, которую он дал Пикколо, поблекли. «А не высечь ли мне ее, как следует? – он мельком взглянул на прут, что лежал рядом с ним на столе, и улыбнулся про себя. – Уж повод оставить свежие отметины на гладких округлостях я найду!» Сумерки начали сгущаться раньше, чем закончилась трапеза. Торакс приказал Бестии зажечь лампы и затем отпустил ее. «Пусть теперь Пикколо со смуглянкой за меня отдувается, – думала Бестия, опускаясь на колени под столом с пирующими. – Лучше я буду гасить и зажигать светильники, выносить горшки, чем подставлять господам задницу!» Господа облегчились в горшок, удерживаемый едва в нескольких дюймах от склоненной головы стоящей на коленях рабыни. Танда развалилась на стуле. Она чувствовала себя после еды насытившейся и слегка опьяневшей от порции вина, которое Торакс разрешил за ужином. Подобно своему отцу, она была расслаблена, удовлетворена и имела приятные ожидания на оставшийся вечер. «Бестия будет моей! – думала она. – Задница у нее зашита, но что мешает ей меня вылизать? Будет плохо стараться – высеку!» Состояние рабынь было весьма далеким от благодушия. Им было нечего есть, кроме объедков, оставшихся после ужина в тарелках хозяев. Они знали, что это их тела должны обеспечить развлечения, которых так ожидали господа. Полуголодные и испуганные, они жались друг к другу в дальнем от стола конце комнаты, ожидая неизбежного. Казалось, их ничто не удерживало выбежать из комнаты, кроме уверенности, что если они это сделают, то будут пойманы, жестоко высечены и доставлены обратно, чтобы испытать еще большие ужасы. В городе были казармы гвардейцев, известных своей похотливостью и жестокостью… Они были рабынями и знали, что являются собственностью хозяев, а те имеют над ними абсолютную власть. Закон не давал им никакой защиты, и никто не стал бы им помогать. Испытание Цереус Торакс сделал большой глоток вина и поманил пальцем Цереус. Девушка неохотно выступила вперед на свет лампы, блестя темной промасленной кожей. – Хорошо, давай посмотрим, что за подарок мне дала хозяйка, – Торакс наклонился вперед, потянув за узкую полоску ткани, что только и прикрывала тело. Цереус, будучи хорошо выучена, не сделала никакой попытки прикрыться. Она просто стояла, держа руки на затылке, слегка наклонив голову, в то время как Торакс объяснял детям достоинства темнокожей рабыни. – Смотри, Танда, кожа, хоть и промаслена, но здоровая, – Торакс объяснил дочери, как надо распознать под маслом болезнь. – Кожа не шершавая, а гладкая. Ноги крепкие и стройные, плоский живот и хорошо развитые груди. На ней никакого лишнего жира, но она выглядит здоровой и хорошо сформированной. Танда увидела, что к половым губам было подвешено массивное серебряное кольцо. Она подалась вперед, чтобы рассмотреть это поближе. – За что ее окольцевали, отец? – спросила она, указывая пальцем. – На девственницу она никак не тянет. – Это? – промолвил Торакс. – Ну, скажи нам, почему оно на тебя надето? – Господин, я... я провинилась, позволяя рабам ласкать себя в то место, откуда делаются дети, без разрешения на это хозяйки. – И как же ты теперь? – забавляясь, спросил Торакс. – Спереди нельзя, а в остальные места запрета нет. Торакс рассмеялся. Гаер тоже подался вперед, чтобы поближе взглянуть на кольцо. Он протянул руку и прикоснулся к нему. Ухватившись, Гаер резко за него дернул. Из глаз рабыни брызнули слезы. – Кто сказал тебе двигаться? – рявкнул Торакс и нанес ладонью жгучий шлепок по боковой стороне обнаженного бедра. – Как его установили, отец? – спросил Гаер. – Оттянули щипцами и прокололи половые губы внизу. Кольцо разомкнуто, как ошейник. Оно напоминает змейку, готовую укусить себя за хвост: нажать клещами и кончики кольца сомкнутся. – Это должно быть больно, – оценивающе сказал Гаер, – но хорошо смотрится! – Да, ладно, нам есть, что делать, помимо того, чтобы всю ночь обсуждать кольца, – Торакс сел на стул, и указал на свои бедра. Цереус послушно растянулась у него на коленях и раздвинула свои ноги, так чтобы раскрыть зад и подготовить его для руки мужчины. – Гаер, – Торакс злобно ухмыльнулся, – я, как обещал Амеане, смажу жиром зад, а ты смотри, чтобы знать, как делать это с твоей девушкой. Торакс положил руку на закругление зада Цереус и начал мягко поглаживать. – Первое, что надо сделать, это добиться, чтобы девушка расслабилась. Тут многое зависит от твоего опыта. Ну, и от девушки, конечно, тоже. Надо смазывать жиром все вокруг дыры. И также прямо у нее внутри. – Ты знаешь, – продолжал он, неспешно лаская задницу девчонки, – в некотором отношении рабы – основание, на котором выстроена наша большая империя. Если бы столетиями не было Цереус, и Пикколо, и Бестии, и миллионов других подобных им – не было бы никакой страны. Это их труд – пахать поля, работать в шахтах, двигать галеры и делать все прочие работы, что позволило нашим легионам завоевать весь известный мир. Их труд позволяет сенаторам и богачам в Роднеро жить в праздности. И эта продолжающаяся потребность в их труде означает, что наши легионы должны продолжать завоевывать, чтобы рабские рынки страны могли быть обеспечены новым товаром. Через большие рабские рынки каждый год проходит миллион... возможно, полтора миллиона рабов. Этот приток должен сохраняться, или империя перестанет функционировать! Кроме того, рабыни должны рожать новых здоровых рабов. Империи нужен постоянный приток новых рабов, а любой из нас, свободных граждан, должен быть уверен, что рабы, которых мы уже имеем, держатся в постоянном подчинении и дисциплинируются. Осознать это – обязанность каждого гражданина, чтобы малейшей признак сопротивления или неподчинения безжалостно подавлялись. Рабство основано на страхе, и рабов надо заставлять бояться. Запомни это! – Да, отец, – произнес Гаер, затащил Пикколо к себе на колени и забавлялся, играя с маленьким грудками. Как все молодые люди, когда их родители начинают разглагольствовать, он очень скоро перестал обращать на это внимание. – Как ты думаешь, отец, – продолжил он после паузы, чтобы убедиться, что отец кончил говорить, – я мог бы надеть кольцо на Пикколо? Я думаю, что оно будет выглядеть очень симпатично. Почувствовав, что Пикколо беспокойно задвигалась у него на колене, он наклонился и поцеловал девушку в основание шеи, одновременно сжав большим и указательным пальцами одну из грудей. Пикколо издала короткий стон и стала сидеть совсем тихо. – Кольцо на губы? – раздраженно рявкнул Торакс и затем рассмеялся. – А почему бы нет? Хорошая идея, правда, она пришла тебе в голову поздновато! Я полагаю, если у Амеаны имеется такое, мы им воспользуемся. Мы займемся этим завтра, а сегодня незачем ее беспокоить. Пользуйся моментом и напоследок трахни Пикколо как обычно! – Она будет кричать, как ты думаешь? – нетерпеливо спросил Гаер. По-своему, любил Пикколо, но это была жестокая любовь. – Уверен, что будет! Теперь сбрось пока девушку на пол, подойди сюда и смотри! Берешь хороший комок жира кончиками пальцев, размазываешь вдоль расселины задницы и вокруг всей дыры. Посмотри, дырка в данный момент открыта, но как только ты прикоснешься, она закроется. Девушка не может от этого удержаться, потому что анус – очень чувствительная часть тела. Возьми на палец больше жира и на сей раз толкай крепко, но осторожно... Видишь, она открывается, чтобы впустить тебя. Теперь хорошенько размажь это внутри! Ты обнаружишь, что с Пикколо это труднее, зад ее не разношен, как следует, тогда как Цереус уже не раз и не два имела мужчин в своей заднице. Мой палец легко проскальзывает. Смотри, первая фаланга... вторая фаланга... полностью внутри... и второй палец... и третий, я надеюсь... Да! Хорошая дырка! – Хорошо, – продолжал Торакс, извлекая свои пальцы, – теперь попробуй ты! – Толкай крепко... это означает, что он впускает тебя... проходишь через мышечное кольцо... чувствуешь, какой он горячий, и как плотно он смыкается на твоем пальце... Ей это нравится, не так ли?.. Ты можешь это почувствовать, верно?.. Втягивает тебя внутрь... твой палец как бы скользит... Твои пальцы грязные? Ладно, так и должно быть, учитывая, где они находились. Дай их Бестии вылизать дочиста. Это – грязь! – Теперь встань на колени, девушка, и смажь жиром мой фаллос. Правильно, чем тщательнее ты это сделаешь, тем легче это для тебя пройдет. – Сделала? – Теперь, Гаер, твоя очередь дать мне возможность увидеть, как ты подготавливаешь девушку. -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	25.3.2018, 21:53 Сообщение #19
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Второе лишение девственности у Пикколо «Меня трахнут в задницу!» – еще недавно Виния и подумать не могла, что без всяких возражений подготовит себя к этой унизительной процедуре, ведь тело патрицианки не хотело уподобляться телу рабыни. В результате подготовка Пикколо оказалось далеко не легкой задачей. Несмотря на то, что она отчаянно хотела угодить Гаеру, Пикколо была так испугана к этому моменту, что закоченела в панике. На все упрашивания и угрозы Гаера она продолжала лежать лицом вниз на его коленях, тело девушки оставалось неподвижным, а зад плотно сжался. – А вы положите ее на скамью для порки! – посоветовала Танда. – Лучшее место для расслабления рабынь! Танда помогла привязать Пикколо за щиколотки под скамейкой, не упустив возможности полюбоваться, как вздрагивает тело рабыни от ее прикосновений. Бестия привязала Пикколо за руки. Гаер обратил внимание, что глаза девушки закатились, оставив видимыми только белки. «Теперь я распята и выставлена напоказ!» – сердце девушки было готово выпрыгнуть из груди. – Гаер, давай я тебе помогу, – Танда раздвинула своими руками ягодицы Пикколо. «Тело Пикколо принадлежит мне, – Гаер, предвкушая удовольствие, занялся жиром. – Я могу обращаться с ним, как мне нравится! Однако рвать его рановато!» Палец Гаера раздвинул кольцо и исследовал сфинктер, задержавшись на мгновение, но и только. «Сейчас я лишу ее девственности еще раз! – возбуждение Гаера достигло пика. – Я становлюсь настоящим мужчиной!» – Девочка поспела! – ухмылялась Танда, чувствуя, как собственные нижние губы набухают от желания. – Трахни ее, а меня пока вылижет Бестия! Фалл Гаера, упираясь между ягодиц Пикколо, так напрягся, что казалось: горит факелом, и потушить это пламя можно только введя фалл в анус рабыни. «Я видела, как у нас в имении трахают в задницы окольцованных рабынь, – Пикколо вздрагивала всем телом от сильного возбуждения, а сердцем от страха, – а сейчас так будут иметь меня! Однако, в случае отказа…» Пикколо закрыла глаза, и представила себе, что все это происходит совсем не с ней… «Сейчас я наколю ее как курицу на вертел!» – Гаер прицелился. Боль вырвала Пикколо из транса. Она пронзительно вскрикнула. Гаер схватил ее за талию и, толкаясь вперед, натягивал девушку на свое орудие. Крики Пикколо смешались с пыхтением и мычанием Гаера. Хорошо смазанная жиром верхушка фалла достаточно легко вошла в тело, но затем был момент, когда казалось, что полный ввод не получится. Пикколо напряглась и стала отчаянно мотать головой. – Начнем, – Гаер, урча, как зверь, крутил задом, отыскивая фаллом вход в анус. – Расслабься! – он толкнулся вперед со всей своей силой и с усилием вогнал фалл. Наконец, послышался звук шлепания плоти о плоть, когда фалл проник до самого конца. Вопли несчастной снизились до тихого стона. Слезы капали на пол, но Гаер их не видел. «Вот и со мной обошлись как с проституткой, – подумала Пикколо. – А ведь и высечь может!» Мысль о расправе заставила тело Пикколо отвечать на толчки Гаера. «Ей, похоже, понравилось! – Гаер еще не разрядился и продолжал штурмовать кишку» – Молодец! – Торакс похлопал Гаера по поднятому заду. – Хорошо потрудился, теперь я собираюсь сотворить то же самое с Цереус! – Повернувшись, он вытолкал смуглянку из комнаты серией сильных шлепков по голому заду. Танда постанывала на стуле, а Бестия лизала киску, стараясь не думать о боли между ног. Обернувшись, Торакс увидел сперму, каплями стекающую вниз по внутренней стороне бедер Пикколо, но не увидел никакого признака крови. Гаер почувствовал легкий стыд, оттого что оказался слишком маленьким, чтобы разодрать девушку, подобно отцу. Однако если он не смог доставить боль девушке одним способом, он должен показать, что может сделать это по-другому. – Братик, а тебе слабо Пикколо еще раз трахнуть? Или ты все силы в бане оставил? – Чуть позднее! – ответил Гаер. «Почему, – удивился он про себя, – моя рабыня выглядит настолько привлекательнее, когда плачет?» – Я рада, что угодила Вам, господин! – Во-первых, ты мне не угодила, и ты должна научиться угождать мне всегда и сразу. Рабы не получают второго шанса, – Гаер отвязал девушку от скамьи. Пикколо открыла рот, чтобы принять поцелуй Гаера и плотно обвила руками плечи господина. «Она полагает, – подумал Гаер, – что я закончил с ней ночь. Однако надо избавить девчонку от этого заблуждения!» Не отвязывая ее ног, он прошелся рукой вверх по ребрам Пикколо, пока не отыскал твердый маленький сосок. Гаер взял его большим и указательным пальцами, не спеша сжал и скрути. Пикколо пискнула. – Ты не знаешь, что делать? Девушка открыла рот и приняла в себя фалл, испачканный калом и спермой, издав слабый протестующий звук глубоко в своем горле, что Гаер скорее почувствовал, чем услышал. Танда и Пикколо – Маленькая гадина! – Танда взвесила Бестии несколько оплеух и отшвырнула ее ногой в угол. – Ничего делать не умеет! С этими словами она посмотрела на брата и Пикколо. – Гаер, имей совесть, я тоже хочу! – Танда шлепнула брата по мокрому от пота заду, – не все тебе шалить! – Она твоя, – согласился утомленный Гаер. – А теперь, Бестия, хватит хныкать, принеси мне прут. Побыстрее! – Танда, наблюдавшая за процессом, решали и сама поймать толику удовольствия. – Вставай! – Гаер подкрепил приказ резким пинком босой ноги в незащищенный пах. Пикколо взвизгнула и, повернувшись на коленях, с трудом поднялась на ноги. Она стояла перед Тандой со склоненной головой, протягивая ей прут и пытаясь успокоить дрожь в ногах и руках. – На колени, – крикнула Танда. – Когда я говорю тебе принести мне что-то, ты приносишь мне это и предлагаешь, стоя на коленях! Пикколо упала на колени. Танда взяла прут и без предупреждения крепко хлестнула девушку поперек груди. Та взвыла и прижала руки к обожженному месту. – Руки на затылок, – раздраженно произнесла Танда. – Это, – продолжала она, – должно убедить тебя не забывать становиться на колени, когда ты мне что-то передаешь. Это должно напоминать тебе держать руки на затылке, когда я бью тебя! Танда снова подняла прут. Она увидела, как сжалось тело девушки в ожидании удара, и сделала паузу, ведь Пикколо должна иметь достаточно времени, чтобы оценить, что выпадет на ее горькую долю. Гаер, сидя на кушетке, увидел темно-красный рубец, оставленный первым ударом на гладкой коже. Второй удар Танда рубанула через один из сосков Пикколо. – Ау у-у!!! – взвыла та в муке и сложилась вдвое. На мгновение Гаер подумал, что Пикколо собирается упасть на бок, борясь с болью. Но девушке удалось устоять на коленях, и спустя секунду она снова заняла позицию со склоненной головой и вздрагивающими от рыданий плечами. – Не шуми, – нахмурилась Танда, – ты разбудишь всю гостиницу! Она протянула вниз руку, схватила девчонку за ошейник, опрокинула на пол, а сама уселась сверху. – Если я быстро не кончу, – пообещала она, – получишь порку снова! Присевшая в одном из углов комнаты Бестия пристально взирала широко раскрытыми глазами на развертывающуюся перед ней сцену. – Позволю ей наблюдать, – подумал Гаер, – она должна научиться бояться Танду, как боится моего отца! -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

DeMonica Просмотр профиля	26.3.2018, 17:13 Сообщение #20
Секс-диктатор Группа: Активные форумчане Сообщений: 3153 Регистрация: 25.5.2008 Из: Москва Пользователь №: 83440 Спасибо сказали: 1920 раз Пол: Женщина Репутация: 322	Фальцо напал на след Пока Торакс развлекался с новыми рабынями, Фальцо напал на след. Исанкло, по принятому у Фальцо обычаю, совершенно обнаженная готовила господину ужин. «Конечно. Яне приходилось неделями ходить голышом в качестве наказания, – думала Исанкло, – а здесь мне приходится демонстрировать себя всю просто так. Впрочем, тело у меня красивое, и если господину на меня приятно смотреть – пусть смотрит! Лишь бы ему не захотелось взять в руки розгу!» Фальцо с нетерпением ждал ужин и уже подумывал, не высечь ли рабыню за нерасторопность. «Мой старый друг Торакс в городе! Занимается торговыми операциями. Дети с ним, и по моим агентурным данным, он купил сразу двух девушек. Одна темная, вторая светлая. Этот хитрый лис умеет путать следы, а я умею их распутывать! Никуда он от меня не денется. А вот что делать мне? Сдать их с потрохами? И что дальше? Благодарность начальства? А если я пропущу Торакса до Ронеро? Тут может получиться очень интересная комбинация…» – Ну что, девочка, – Фальцо посмотрел на рабыню, – скоро ты отработаешь потраченные на тебя деньги? «Он снял с меня кольцо, – радовалась Исанкло, – сделал меня женщиной! Сам постепенно привыкает к моим блюдам. Паучки, ох как бывают полезны… А там, может, я окажусь в Ронеро!» – Я постараюсь сделать так, чтобы Гаер вместе с сестрой и фальшивой рабыней пришли ко мне домой. Поиграем мы с ними в разные игры, – Фальцо сладко улыбнулся, – а ты будешь сидеть за занавеской и ни словом, ни чихом не выдашь своего присутствия! Поняла? – Поняла! – Так-то лучше, и не заставляй меня применять крайние меры! А теперь раздевайся и ложись! Настало твое время! Исанкло закинула свои ноги на плечи Фальцо, благодаря богов за то, что сегодня все обошлось, и хлыст на крючке скучал без дела. Пикколо и хозяйская справедливость Гаер улыбнулся, глядя, как сестричка сидит на лице у его рабыни. – Пикколо, будешь стараться плохо – высеку! – А я добавлю! – Танда жмурилась от удовольствия. Две девушки, рабыня и госпожа, сплелись в грешном соитии! «Хороша у меня сестра! – думал Гаер. – Но она не задушит мою Пикколо?» Прошло не так много времени, и Танда сладко застонала. – Ах! Ох! – тело юной госпожи выгнулось дугой и обмякло. «Брать в рот Пикколо научилась неплохо!» – подумала Танда. – Ты была непослушна, – Гаер решил, что девушка в состоянии получить еще одну порцию дисциплины, – Пикколо, и должна быть наказана. Понимаешь ли ты это? – Господин… Я все правильно сделала, госпожа, да? – спросила она в поисках одобрения. – Если бы ты все делала правильно, тебя не надо было бы привязывать к скамейке, – ответил Гаер, улыбаясь сверху вниз в испачканное слезами лицо девушки. – Пожалейте, господин, – вяло попросила Пикколо и затем с большой надеждой, – господин, пожалуйста, господин, я не намеревалась не подчиняться... – Но ты сама знаешь, что малейшее неподчинение несет за собой последствия. Однако от Танды тебе только что досталось, поэтому я не буду слишком строг к тебе. Шести ударов, я думаю, будет достаточно, – Гаер явно наслаждался видом ужаса своей жертвы. – Всего шесть ударов? – Танде не слишком понравилась умеренность Гаера. – И шесть от меня! – Да! Ты не собираешься поблагодарить меня? Я думаю, ты должна это сделать, пока я не изменила свое решение. Возможно, я должна увеличить наказание. Может быть, удвоить? Танда почувствовала, что от предвкушения порки Пикколо начинает возбуждаться снова. – О, нет, госпожа... Благодарю Вас, госпожа, за то, что Вы так великодушны, – прохныкала Пикколо, укладываясь на скамейку лицом вниз. Гаер сделал шаг назад, и, подмигнув сестре, поднял прут. Сердце Пикколо отчаянно билось. Два прута одновременно с силой и свистом обрушились вниз. Послышался резкий щелчок удара по обнаженной плоти, мгновения тишины и последующий крик жертвы. Бестия увидела, как тело дернулось вперед, принимая прут. На коже вспухли синевато-багровые рубцы, пересекая закругления ягодиц. – Я говорила тебе не шуметь! – резко промолвила Танда. – Здесь есть люди, которые хотят спать, и они не желают, чтобы их покой нарушали крики рабского отродья. Ты поняла? – Простите меня, госпожа... Это больно, господин, – рыдала Пикколо. – Можешь грызть палку! – Гаер сунул кусок доски в рот Пикколо. – И никаких воплей! Порка продолжилась. Пикколо нашла в себе силы только жалобно мычать, давя крик. Гаер постоял минуту, глядя на глубокие красные рубцы, рассекающие гладкие округлости задницы проученной девушки. Он осторожно провел указательным пальцем вдоль одного из рубцов, и Пикколо тихо простонала, шевельнувшись под прикосновением. «Похоже, Бестия сегодня бездельничает!» – Гаер резко шлепнул девушку по избитому заду и отвернулся прочь, усевшись на кушетку. Захваченная врасплох Пикколо стала выпрямляться и повернулась лицом к своему господину. – Пикколо, жди меня в комнате! Бестия, иди-ка сюда! Хватит тебе в углу хныкать! – Гаер улыбнулся и поманил ее, указывая на пол между ступней. Бестия послушно подошла и встала перед ним на колени. Гаер потянулся и потянул ее голову к своему паху. Бестия увидела близко у лица фалл Гаера. Фалл отреагировал на подразнивание и поднялся. Девушка взяла в рот, стоя здесь на коленях в ногах у господина. – Хорошо сосет! – улыбнулась Танда. – Со мной она не так старалась! Бестия, как закончишь с Гаером, придешь в мою комнату, я разрешаю сегодня делить со мной ложе. Бестия покорно легла с госпожой под одно одеяло. У обеих было много приключений, приятных у госпожи и неприятных у рабыни, так что они обе вскоре уснули. Из соседней комнаты послышались звуки хныканья Цереус, когда Торакс высек ее за плохое старание. Гаер лежал на кушетке, приказав Пикколо устроиться на циновке у его ног. Над гостиницей опустились ночь. -------------------- Хочу мальчика с моей аватарки! Канал моих публикаций на яндексе https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e1...d636200b186347b

« Предыдущая тема · Эротические рассказы · Следующая тема »

4 страниц

1 2 3 > »

Режим отображения: Стандартный · Переключить на: Линейный · Переключить на: Древовидный

Подписка на тему · Сообщить другу · Версия для печати · Подписка на этот форум

Текстовая версия

Сейчас: 22.10.2021, 19:40