Женщины в панталонах. Часть 4 , Мнения и фото.

Посмотреть успел (IMG:http://4allforum.com/style_emoticons/default/icon_smile.gif)
Мне тоже такое нравится. Видел в натуре...

Красивая композиция. (IMG:http://4allforum.com/style_emoticons/default/icon_smile.gif)

Из старых запасников...

Интересный ракурс на последнем фото.

Подкину дюжину веточек в костер...

Вполне с Вами согласен на счёт алкоголизма, подтверждено на практике. О графомании ничего не скажу, не знаю, опыта не имею. Только ко мне это не имеет никакого отношения, я писал не из любви к писанине, а это была сублимация. Приходилось такое слово слышать? И вот уже около пяти лет я ничего не пишу. Зачем? Не требуется! У меня в семье сейчас с панталонами никаких проблем. Из камня преткновения они стали обычным элементом нашей жизни. Выкладываю давно написанное. А в голове осталось очень многое, но, боюсь, эти сочинения и умрут вместе со мной. Если только, вдруг, до старости дотяну, тогда, быть может, и запишу их... Если вспомню.
Я скорее с Ониксом согласен на счёт многословия. Но и это только в виде написанного. А по жизни меня "молчуном" зовут.

DeKart,
лично я жду продолжения рассказа... (IMG:http://4allforum.com/style_emoticons/default/icon_smile.gif)
---
Кто-то часы не перевел...
Время-то уже - десятый час...

А сейчас я, опять, попытаюсь вспомнить юность. Начало семидесятых! Господи, какие были наивные времена! И, по-своему, счастливые...

"Приразведя через несколько секунд пальчики, я увидала, что Витька, нагнувшись у тахты, снимает носки, а сам старается заглянуть мне под подол. Я опять честно прикрыла глаза, а вторую руку положила между ног, придавив подол к матрацу, пусть слюной поисходит, нечего было выпендриваться – неинтересно, ещё как интересно!
- Готово, - услышала я через пару минут. Я открыла глаза и обомлела. Я представляла Витьку в подштанниках, каких я рассматривала дома: простого белого материала шароварах, только с прорехой, с пуговицами на поясе и на манжетах внизу штанин. А увидала его в кремовом трико, плотно, без единой складочки охватывающем всё его стройное тело. Только спереди, там, где ей и положено, была прорешка, даже не прорешка, а целая конструкция, которую Витька стеснительно прикрыл ладонью. Это было всё обалденно, бесподобно, с ног сшибающе. Такой прелести я просто не ожидала. Весь класс, и я, и Витька, бегали на физкультуре в синих, чёрных костюмах, с выползающими нитками из складок спереди штанов, и пузырями на коленках. Да никакое трико не шло ни в какое сравнение с тем, что я сейчас видела. Всё, с этой минуты и на веки веков, решено: мой будущий муж будет ходить именно в таком костюмчике! Это же можно слюнями изойти, как выпирает спереди через мягкий трикотаж что-то такое твёрдое и огромное, достающее до резинки подштанников (каких к чёрту подштанников, именно - кальсон), и которое нельзя прикрыть никакой ладошкой.
Я встала… Перекрестив руки, взялась за низ подола… Медленно потянула платье вверх… Сняв, бросила его на тахту… Выхватив из-под сорочки, отправила туда же, так и незастёгнутый лифчик… Оправила на лытках сбившийся кружевной подол и подняла к Вите пылающее лицо…
Его не отличалось от моего - минуту назад.
- Что так смотришь? – выдавила я.
- Ты,… ты… - пересохшим голосом прохрипел Витька, - ты – такая...
- Какая? Смешная? - дёрнулась я.
- Нет, ты такая,… мягкая,… погладить хочется…
И мы сделали шаг навстречу. Я обвила руками его за шею и спрятала дышащее огнём лицо в широкую грудь Вити. Мы долго стояли, обнявшись, наконец руки скользнули по волосам, спинам. Ощупывали друг друга словно впервые, да, собственно, и впервые. Мои, его руки ходили по груди, спинам. Я всё боялась скользнуть вниз, а Витька первый нашёл смелости: его рука осторожно, словно там бомба, коснулась низа моего живота. А я, набравшись ещё большей смелости, задрала подол к сиськам и прижалась животом к его железной игрушке. Его рука пробралась между нами, коснувшись раскрытой ладонью самого низа. Я слегка отстранилась, чтобы ему было удобнее, а Витька, поняв это как, разрешение, погладил меня по животу над резинкой, а потом залез под неё. Моих волосиков впервые коснулась рука мальчика! Она прошлась сверху мохнатки, а потом, по щелке, туда, между ног, а на обратной дороге пальчики уже были внутри, требовательно раздвинув края. Мне было и приятно и стыдно. Но больше, чем стыд, меня терзало любопытство.
- Вить, давай сядем, - шепнула я ему на ушко, - глядеть, так глядеть. Давай рассмотрим всё, мне так интересно!
- Давай, - не сразу, но согласился Витька. – Мы, как, совсем разденемся?
- Да, нет, снимем, что мешает, а то если совсем – будет холодно, - и я потянула рейтузы вниз.
Витька, как зачарованный, неотрывно смотрел, как из-под штанов показалась моя мохнатка. А потом перевёл взгляд на поясок.
- Я знаю, что он не модный, но другого не было, – покраснела я.
- Нет, ничего, это я так, - успокоил меня Витька, – нормальный пояс. У моей мамы такие же, только у неё ещё и других цветов есть. Я белый видал, сиреневый, даже чёрный есть. Колготки-то недавно появились, а она и сейчас, по привычке, чулки носит. – И он, согнув ногу в колене, стал раздеваться.
Я как стояла у тахты, так и села. То, что я увидела, превзошло все мои познания: писюльки купающейся малышни, даже изображения на стенках туалетов и на листочках, при рассказах «опытных» подружек – всё это было детский лепет по сравнению с толстенной конечностью, смотревшей в пупок, и мешочка с двумя, на мой взгляд просто огромными, шарами.
Витька бросил на мою одежду кальсоны и, заметив мой ошарашенный взгляд на его хозяйство, попытался вначале прикрыться. Но потом, видно поняв, что это глупо и ни к чему, отвел от низа руки, а я, наоборот, осторожно, словно боясь, что оно укусит, как трогают незнакомую собаку, кончиками пальчиков коснулась его. Палка дёрнулась, стараясь вырасти ещё больше, а я с глупым хихиканьем схватилась за неё, словно за поручень.
- Осторожно, оторвёшь, - испугался Витька.
А я, зачарованная, и, не слыша его воплей, зажала её ещё сильнее. Палка напряглась, огненно-красный конусик на её конце, натянулся, превратившись в шарик, и из него, вдруг, мне в лицо вдарила тугая белесая струя.
От неожиданности я отпрянула… и расхохоталась, а Витька обиделся и зажался.
- Вить, эт чо, вафля’, да? – икнула от смеха я.
- Какая вафля’? – ещё больше обиделся Витька, - да ну тебя, я одеваюсь.
- Вить, ну, постой, подожди. Это я от неожиданности, - умоляла я, вытираясь платочком. – Я же ничего толком и не рассмотрела. Ну, на, - применила я последний приём, поставив ступни на тахту. Мохнатка открылась Витькину взору, а я медленно покраснела, но, всё же, закусив губу, растянула её ладошками, из-под попки, в стороны.
По отношению к Витьке это был запрещённый приём. Кто бы отказался от такого вида! Он стукнулся коленями перед тахтой, только бы быть поближе к этому неизведанному месту. А я, наглея, повела экскурсию:
- Это моя кися, видишь какая она пушистая. Это розочка. А это грибок…
- Какой ещё грибок! – прервал меня Витька, - это, как его? а, клитор. И не розочка это, а…
Он опять сорвался к книжной полке и притащил какую-то толстенную книжку.
- Хорошо когда мама – врач, я уже почти всё изучил, - заявил он, быстро листая. Краем глаза я схватывала голых тётенек и дядей, даже не то что без одежды, а и без кожи. Наконец он остановился с каким-то непонятным рисунком:
- Это ты в разрезе, - пояснил он.
- В каком ещё разрезе, - всё же не поняла я.
- В каком – каком? – заржал Витька. – Разрезали тебя и понадписали: чо как называется. Видишь, вот он – клитор, это он раздражается, когда мужчина женщину…, ну сама понимаешь…
- Конечно, понимаю, что тут не понимать. Когда его трёшь – приятно, - ляпнула я, не подумав, и прикусила язычок.
- А ты чо? Трёшь? – вылупился он на меня.
Я покраснела аж до самого пупка:
- А как будто ты не дрочишь?
- Я? Нет! – Тоже покраснел Витька.
- Рассказывай! – поняла я всё сразу. – А то я – дура! Конечно, дрочишь! Слушай, а как ты дрочишь? – опять загорелась я. – Покажи!
- Потом, - ещё больше покраснел Витька. – Давай вначале тебя сверим, всё ли у тебя, как наука говорит. Показывай, где тут у тебя – он заглянул
в книгу – большие и малые губы.
- Дай зеркальце, – потребовала я, - а то нечестно, тебе всё видно, а мне нет.
И он живьём, а я через зеркальце углубились в мою щелку. Минут через пять в ней не осталось уголка, где бы не побывали его и мои пальчики. Только в эту… во влагалище… я его не пустила, авторитетно заявив:
- Нельзя, я – целка.
- Фу, как грубо, - так смешно наморщил нос Витька, что я засмеялась, - надо говорить: я – девственница.
- Девственницами бывают принцессы, - упала я со смеху на спину и поджимая к животу колени, – а я – целка.
- Слушая, а откуда ты писаешь? - упал на живот у меня в ногах Витька, - тут ни черта не разберёшь.
- А я знаю? Я что, себе между ног заглядываю, когда приседаю?
- А зачем вы приседаете, стоя никак не получается? - допытывался Витька.
- Слушай всё тебе надо знать, - возмутилась я. – Я же не могу прицелиться, как из шланга. Куда льётся, туда и льётся. Если без трусов стоять, и раскорячиться, то, в принципе, можно и стоя. А так, как пить дать, вся мокрая будешь.
- А пошли в туалет, пописаешь…
- Ещё чего! – возмутилась я. – Этого ещё не хватало. И не проси…
- А никуда ты не денешься, - заявил Витька. Я так и не поняла, что он имел ввиду.
- Ну, насмотрелся? - подняла я голову.
- Ага, только ещё не всё распробовал, - пробормотал он и провёл пальчиком по горошку. Раз, другой, третий. Я вначале хотела оттолкнуть его, зажаться, но стало приятно, и я откинулась.
Витька тёр на одном месте, и мне это скоро надоело.
- Не так ты, смотри, - уселась я и заменила его в мохнатке. Я никогда не тёрла даже при девочках, а тут с Витькой. Было немного стыдно, но ещё более захватывающе.
- Ты тоже давай… - уже на взводе, судорожно выдавила я
- Что давай? – не понял Витька.
- Дрочи, у тебя вон торчит как! – прервалась я и ухватилась за Витькину палку.
- Давай лучше ты мне, а я тебе – предложил он, подвигаясь поближе.
И мы сделали друг другу приятно. Конечно, я бы сама дотёрла быстрее и лучше, но это было моё первое совместное с мальчиком удовлетворение. Я только оторвалась на минутку, чтобы вытереть ладошку, и мы опять благодарно гладили друг другу.
Минут через пять у меня успокоилось, и я принялась уже за детальное изучение Витьки. Бесцеремонно усадив его как турка, положив рядом книжку на странице с описанием мужского хозяйства, я, чуть ли не под лупой внимательно всё разглядывала и сравнивала с картинкой. По-моему, живьём было красивее. Больше всего мне понравилось то, что ещё несколько минут было такое огромное и толстое, а теперь, как мой средний пальчик, только со шляпкой. И то, как, пока я гоняла кожу на ней туда-сюда, становилось всё больше и больше, пока опять не упёрлось в живот.
- Слушай, а сколько раз он так может. Туда-сюда…
- В смысле, вставать? – уточнил Витька. – Или спускать?
- А что, есть разница? – удивилась я.
- Конечно, есть! – ещё больше, чем я, удивился Витька, - если не спускать, то он сто раз встать может, а если спускать, то подряд раза три-четыре, не больше.
- Ничего, - пробормотала я про себя, медленно водя кожу по залупе, - мы только третий… Слушай, ты обещал показать, как дрочишь – вспомнила я. – Ну-ка рассказывай и показывай. Небось, смотришь на голую маму по утрам и дрочишь под одеялом.
- Ещё чего! – опять возмутился Витька и покраснел. – Ничего я не подсматриваю и не дрочу!
- Дрочишь, - зловеще протянула я. – Ты сам только что сказал, что дрочишь!
- Когда это я сказал?
- Только что! Сказал, что по три-четыре раза подряд спускаешь.
- А,.. верно… Ну и что? А ты трёшь! Почему мне нельзя?
- Да нет, почему? Дрочи сколько хошь. Мне только интересно, как ты дрочишь, что при этом делаешь?
- Да всякое… - протянул Витька, - когда просто в унитаз спускаю, когда что-то фантазирую, когда фотографии смотрю.
- Какие фотографии, - не поняла я.
Витька опять покраснел (по-моему, ему покраснеть, что мне пописать):
- А ты никому не расскажешь?
- Господи, после всего, что мы тут делали и рассказывали, ты ещё чего-то боишься? Колись до конца!
- Я сейчас, - он опять смылся в другую комнату и припёр пакет, в котором оказалась целая куча фотографий.
- Это я в диване нашёл, в коробке было спрятано. Такого ты ещё не видела.
Такого я точно не видела. Я с жадностью рассматривала фотографии тёток в заграничном белье и совсем голых. А на многих были ещё и мужчины, тоже голые, с торчащими вверх палками, или вообще без оных, потому что палки были спрятаны в женщинах. Где между ног, где сзади, а на некоторых - во рту.
- Это что они делают? - пересохшим ртом, но всё же выдавила я, - е…, е…
- Именно, что «е», - засмеялся Витька. – А ещё и сосут.
- Фу, противно же, - сморщилась я. – Хотя…, - я посмотрела на Витьку, на его торчавшее в пупок хозяйство. – Ну-ка, сходи помой его, да желательно с мылом.
- Это ещё зачем? – не понял Витька.
- Сходи, сходи…
… И через пять минут я взяла в рот. Не сказать, что мне понравилось, но я честно всосала залупу в себя и двигала кожей. Я не знала, что мне делать, когда Витка спустит, но я в разговорах с девчонками я слышала, что вафли положено слизывать и глотать. И я сглотнула. Было противно, горько-солёно, стянуло рот, но я терпела и не пролила ни капельки.
- Тебе понравилось? – спросила я.
- Очень, - прохрипел Витька, - а я слышал, что так можно делать и женщинам, лизать языком по клитору. Давай, я в ответ тебе тоже полижу.
- Потом, - почему-то мне уже всё надоело, наверное, я насытилась. – В следующий раз. Давай просто полежим. Я устала и замёрзла.
- Давай, - согласился Витька. Он откинул на тахте одеяло, и мы юркнули под него. Как было уютно! Я лежала на Витькином плече, закинув на него ногу, и чувствовала под лыткой его жёсткие волосики. Витка гладил мне под рубашкой спину, и я не заметила, как уснула. Проснулась я, словно от толчка, в комнате было темно, а Витька спал.
- Витька, сколько времени? – растолкала я его.
- Чего? - не понял со сна он, а потом подскочил, как ужаленный, - Заснули! Сейчас мать с работы придёт!
Мы кинулись одеваться. Кое-как заправившись и не разбирая постель, только засунув на полку книжки, а фотографии под матрас, мы выскочили из квартиры. В подъезде внизу хлопнула дверь, и Витька потащил меня за руку наверх. Едва мы успели спрятаться на верхней площадке, как к двери подошла Витькина мама. Я перегнулась вниз и посмотрела на неё.
А она ничего, видная, - подумала я. – Интеллигентка, хоть и рейтузы носит.
- Чуть не влипли, - прошептал Витька, - и как это ты вовремя проснулась. Давай срываться, пока нас не засекли
- Подожди, я поправлюсь, а то оделась кое-как, - попросила я и, не стеснясь Витьки, задрала подол.
А чего его стесняться, если он меня уже всю видал. – А ты тоже хорош, меня усыпил и сам заснул.
Я подтянула чулки, поправила резинку рейтуз на животе, низ штанин у коленей и застегнула пальто.
- Ну, всё, я готова, побежали."

Я тоже из них. (IMG:http://4allforum.com/style_emoticons/default/icon_smile.gif)
Спасибо Великому Интернету.
Дал о сокровенном поговорить. (IMG:http://4allforum.com/style_emoticons/default/icon_smile.gif)

Спасибо за понимание. В качестве исправления за выкладывания фото не по теме - вот:
Но неужели и это - монтаж, и папарацци врут?

Оттуда же:

И это:

В первом случае - утягивающие панталончики, а во втором - обычная юбка...

То не монтаж, и папарацци точны: на дамах - трусики-шортики, иными словами - панталончики. То есть панталоны. Просто кому-то приятны тонкие, кому-то - плотные, кому-то - эластичные: скажем, Шуре - резинки и не цветочки, мне - не резинки и цветочки, и наоборот.


Это дарил в свое время я Шуре, но он, не поняв, спрятался, что нередко, в домике: "туплю, мол, не понял". Это юбка.

Тогда, быть может, это. Хотя, я уверен, оно Вам знакомо. Надеюсь, что, может быть, просто забыто.

Ну, тогда ещё одно.

Хорошо. (IMG:http://4allforum.com/style_emoticons/default/icon_smile.gif)


Очень хорошо. (IMG:http://4allforum.com/style_emoticons/default/icon_smile.gif) Благодарю Вас.

Что-то каша какая-то из сообщений у меня получается. Быть может, спешу слать, а требуется разноска по времени? Но не люблю ждать, и, думаю, что Шурик - тоже. Потому, из уважения к нему, не дожидаясь завтра, шлю окончание рассказа:

"Уже расслабленные, что всё хорошо, мы шли по улице. Витька вызвался проводить меня до дома, но мы не очень то спешили, нам было хорошо вдвоём. Мы шли и болтали, не помню о чём, в мыслях у меня было другое: перед глазами стоял наш класс на физкультуре: Витька и все пацаны - в кальсонах, а девчата в рейтузах и футболках.
- Вить, - вдруг спросила я, - а девочки у Вас в школе, ну, там, в Норильске, носили рейтузы?
- Да чуть ли не круглый год. А что ты спрашиваешь?
- Да так, просто. А ты откуда это знаешь?
- В смысле: «откуда»? Не понял.
- Ну, откуда знаешь, что они носили?
- Как откуда? Их же видно.
- Кого видно? – не поняла я.
- Ну, рейтузы.
- Почему видно? - опять не поняла я.
- Как почему? Они же длинные, до пят, а юбки до колен.
- Так ты про спортики… - протянула я.
- А ты про чо? Про панталоны что ли? Слушай, называй, вещи своими именами, а то мы друг друга не понимаем.
- Сначала я приду домой и выясню, как называются мои трусы, а потом уже назову, - высунула я ему язык. – Так носили, или нет?
- Так панталоны? – уточнил Витька.
- Ну, панталоны, панталоны. Достал ты меня ими. Отвечай: носили или нет.
- Это я её достал! – возмутился Витька. – Она мне вопросы неприличные задаёт, а я её достал! Ну, носили. Которые маленькие, или почти взрослые, все носили, а которые вроде тебя, придурки, то через одну.
- Это почему же я - придурка? – обиделась я. – И почему ты так уверен, что все?
- Да потому: маленьких мамка заставляла, а повзрослее сами догадывались. А придурков и мать не могла заставить потеплее одеться.
- Ну, меня, между прочим, заставила, – надулась я. – А почему ты уверен, что они носили, что ты им под юбку, что ли, заглядывал?
- Заглядывал, не заглядывал. Когда ещё тепло и с голыми ногами ходят, или вместо колготков чулки надевают, то и увидеть можно. Ну, там, нагнулась, потянулась, платье задралось. А зимой и на физкультуре видать. В трико в спортзал выйдут, так почти у всех на лытках штанины нарисовываются.
- И над ними не смеялись? – я, аж, остановилась.
- А чего смеяться, и кому? Если все такие.
- Это верно, если все, - вздохнула я. – А у нас никто не носит.
- Совсем никто? – удивился Витька. – Ну, это – зря. Я читал в маминых книжках, что все женщины должны носить тёплое бельё, чтобы не студить себе живот и не заболеть, а то так можно и совсем не родить.
- Тоже мне, вторая мамаши нашлась, - фыркнула я. – Та лекции всё утро читала, теперь этот взялся. Ты лучше скажи, ты бы смеялся надо мной, если бы я, ну это так, к примеру, ну одевалась так, как сегодня?
- Конечно, буду, - заржал Витька, - буду не только смеяться, но и называть придуркой…, если будешь таскаться зимой в одних капроновых чулках.
- Бее, - высунула я язык. – Только попробуй, в одних кальсончиках в школу пущу. Я же тебе сказала: к примеру. И вообще мы уже пришли…. Ты чо, одурел? Целоваться на улице! Увидит кто, матери доложат.
- А мне хочется!
- Хочется – перехочется! Пошли вон за гаражи, там ниоткуда не видать, наше с девчатами место патаённое.
Мы уютно устроились в закуточке, который не только не просматривался, но и не продувался ветром, что нам просто было необходимо, так как мы, целуясь, опять начали трогать друг друга. Расстегнув пальто, вначале мы прижались животами, но уже через минуту я ощутила через трусы ласкающую руку Витьки. Она мягко и в тоже время требовательно ходила по лыткам, заднице, пролезая между ног к самому моему низу, а когда я слегка расставила ноги, то осталась там навсегда, пытаясь потереть бугорок. Хотя ткань была толстой, но разницы в ощущениях как голой, я не почувствовала, так было даже лучше, материя защищала от резкостей и сглаживала ощущения. В следующий раз, когда мы с Витькой устроимся на его тахте, и он не успеет стянуть с меня рейтузы (хм! как будто я уже твердо решила их носить?), нужно будет раскинуть ноги и пусть Витька потрёт меня через них.
А я, чтобы не быть одинокой, начала расстёгивать ему прореху. Через его толстенную броню я почти ничего не прощупывала. Расстегнув все пуговички, я нырнула вовнутрь. Вдоволь нагладив Виткино хозяйство через кальсоны, я забралась ещё и в них. Там было свободно, трикотаж легко растягивался, и ладошка без затруднений лазила и по яйцам и за ними, не находя писюлька, потому что он уже давно превратился в палку и торчал где-то вверху, куда не заворачивалась моя рука. Я высвободилась из Витькиных объятий и присела перед ним на корточки. Теперь рука могла гладить не только окаменевшее создание, но и вполне мягкий и в тоже время упругий живот.
- Я сейчас всё спущу прямо в штаны, - где-то вверху прохрипел Витька. И я быстрее, пока он действительно не испачкался, начала вытаскивать всё наружу. У меня всё никак не получалось, жёсткая палка никак не лезла в прореху, и Витьке пришлось помочь мне. Он по быстрому расстегнул ремень, штаны упали к коленям, а уж с кальсонами я кое-как справилась, вытащив на свет божий не только палку, но и даже коки. И вовремя, я только пару раз успела двинуть кожей на залупе, как из неё вдарила длинная струя.
- А говорят, что вафли не летают, - засмеялась я, - тут и правда рот не раскрывай, а то влетит.
Витька хотел обидеться, но не смог, ему, наверное, было так хорошо, что он просто не смог говорить: одной ладошкой я гладила быстро падающий писюлёк, яички, продолжающие торчать из ширинки кальсон и бесподобно смотрящиеся на светлой материи, а другой гладила по туго обтянутой жопке и сзади по ногам. Он бы так стоял всю ночь, но я, уже почти без брезгливости – оно уже почти такое родное, почти моё, быстро поцеловав его в обвафленный кончик, начала заправлять штаны.
- Давай укроем его побыстрее, - приговаривала я, устраивая Витькино хозяйство в мягком трикотажном мешочке, - а то застудится ненароком. Слушай, а ты писаешь, не снимая штанов, только кончик достаёшь? Как здорово! Не то, что мне, пока юбку задерёшь, да трусы приспустишь, полчаса пройдёт, а потом ещё с голой задницей сидеть - ради малюсенькой дырки чуть ли не со-
всем раздеваться приходится…
- А ты так и не показала мне, как вы писаете, - уже начал приходить в себя Витька. – Хотя должна.
- Чой-то это я должна? – возмутилась я. – Ничего я тебе не должна. Пошли, давай. А то мать с меня шкуру спустит, поздно-то как.
Точно, не успела я войти домой, как мать набросилась на меня:
- Ты где была? Я уже собиралась тебя идти искать.
- Да нигде. Сначала в кино сходили, потом гуляли, потом у Ольки музыку слушали. Заболтались и про время забыли.
- Ты мне тут не заливай! Небось, по улицам таскалась, и ещё, небось, с парнями!
- Ма, ну ты сама посуди: после того как ты меня одела, разве я могла с парнями гулять. Ты же сама говорила: вдруг под юбку полезет, а там, - я задрала подол, - разве я могла себе такого позволить. Да я лучше из дома не выйду.
Мать долго смотрела на мои кружева и, наверное, начала соображать:
- Гм, не замёрзла?
- Да ты чо? – сделала я круглые глаза. – В таких рейтузах! Да я взмокла, пока у Ольки сидела.
- Ну и как, не умерла? – уже почти успокоилась мать. – Теперь только попробуй короткие трусы надеть, совсем их отберу.
Я хмыкнула демонстративно: это мы, мол, ещё посмотрим, и прошмыгнула в комнату. Дождавшись, когда мать махнула рукой (горбатого могила исправит) и ушла на кухню, я опять полезла в шкаф. Мать сложила рейтузы аккуратной стопкой, но теперь с самого края, а коротких трусов вообще видно не было. Быстро пробежавшись по шкафу, я нашла плавки на самом верху, куда мать засунула их до весны. Ладно, пусть пока там полежат, подумала я, завтра физкультуры нет. Спрыгнув со стула, я опять полезла в нижнее отделение. Сцапав верхние, я развернула, не знаю пока что, и прочитала: «панталоны женские длинные».
Так…, спор продула. Интересно, что Витька в наказание пожелает? Пи-пи, скорее всего, запросит, тот-то он всё время на это намекал. Знал, гад, что на этикетках пишут. Не раз, наверное, на мамкиных новых трусах читал. Все высмотрел. А эти тоже идиоты: «женские, длинные», как будто панталоны бывают короткие и мужские! Придётся теперь слово держать. Этикетку-то он обязательно затребует! А чтобы его подразнить, я точно припру её не отрывая, вместе с этими чёртовыми панталонами. Господи, слово-то какое стыдное! И, вообще, надену-ка я завтра их в школу, пусть слюнями поисходит! Где ему только подол задирать, чтобы показывать: не в коридоре же, и в туалет вместе не пойдёшь. Ладно, забежим после школы к нему домой, пока мать в больнице будет, заодно там и пописаю."

Спасибо большое! Кое-что увидел впервые!

Если повторюсь - сорри...

Другая точка зрения - 001...

И еще дюжина веточек для поддержания процесса горения...